Железная Империя
Шрифт:
С каждым поцелуем он становился все более жадным, нетерпеливым, его руки, ласкающие ее тело, сжались на ее ягодицах, сминая нежную кожу.
Запустив руку в ее волосы, такие же черные и блестящие, как и его простыни, он властно откинул ее голову, покрывая жадными горячими поцелуями шею, нетерпеливо покусывая ее, словно эта женщина, такая вожделенная, такая податливая, была его добычей, его трофеем.
— Моя девочка… — прошептал он, раздвигая коленом ее ножки. Ее бедра с готовностью раскрылись, принимая его, обнимая его талию, и София ощутила, что Инквизитор уже сильно возбужден. Его вставший член упирался во влажные мягкие складочки, скрывающие ее лоно, медленно, но неотвратимо проникая
— Нет, — с вызовом произнесла она.
— Нет? — переспросил он, осторожно толкнувшись в ее теле.
— Я хочу не так, — ответила она, закусывая губу, справляясь с удовольствием, разгорающимся в ее теле.
— И чего же ты хочешь… ммм?
— Никакой Силы… — словно заклинание, выдохнула она.
— Я помню, — немного раздраженно ответил Фрес; казалось, он был немного раздосадован этим напоминанием, возможно он надеялся, что здесь, где нет и духа этих чертовых ящериц, где нет ни малейшего шанса почувствовать себя обычным человеком, София сменит, отбросит свои глупые убеждения… но нет. Кажется, она по-прежнему не могла довериться ему полностью, и это осознание горько кольнуло самолюбие Инквизитора. — Но чего же ты… хочешь?
— Я? Я хочу тебя, — шепнула она ему на ухо, и ее губы прихватили мочку. — Тебя…
Теперь уже он одним толчком был повержен на спину, и София, соскользнув с его тела, так же бессовестно глядя в его глаза, лаская его грудь руками, прошептала:
— Я тоже хочу ласкать тебя.
Она склонилась над его телом, и на миг замерла, жадно рассматривая каждую черточку его лица, словно пытаясь запечатлеть его в памяти. Медленно, гибкой змеей она скользнула вниз, и ее губы прижались к его груди, еще и еще, то трепетно и осторожно, то жадно, горячо. Эти неторопливые, нежные касания ее мягких влажных губ огненными цветами распускались на его коже, дразня и лаская одновременно. Покрывая его тело поцелуями, опускаясь все ниже и ниже, к напряженному животу, проведя белые полосы своими острыми ноготками на его теле, прикасаясь губами к его коже вдоль дорожки курчавых волос, она достигла своей цели, и ее ладонь легла на его твердый подрагивающий член, а губы осторожно коснулись чуть влажной головки.
От этого то ли поцелуя, то ли несмелой ласки Инквизитор вздрогнул.
Никто и никогда не прикасался к его телу настолько трепетно, с такой странной смесью страсти и нежности. Она хотела этого, желала его сама, без сладкого дурмана его Силы, без властной мощи, которой невозможно сопротивляться, не следуя очередному приказу, не из страха или оттого, что "время куплено" — это был собственный выбор Софии.
Она могла не прийти, но пришла.
Она могла лишь принимать его поцелуи и ласки, но отвечала с такой страстью, словно это она иссыхала от желания обладать им, а не наоборот. Осознание этого отчего-то понравилось Инквизитору — совершенно новый "вкус". Никому и никогда он не позволял обращаться с собой так, не позволял взять над собой абсолютную власть, не выказывал свою беззащитность.
Предугадывая желания любовниц, зная, как привести их к высшей точке удовольствия — порой слишком острого, невыносимого, — предельно четко зная, чего хочет сам, он полностью контролировал процесс. Даже если его любовницы были активны, они делали исключительно то, чего хотел он… никаких неожиданностей.
С Софией все было не так. Она словно нарочно дразнила его, подчиняясь, но не отдаваясь полностью; она казалась такой беззащитной, почти невинной, когда спала в его объятиях, сейчас же в ее глазах горел огонь страсти — она хотела, не меньше, чем он.
Но по-своему, не желая играть по его правилам.
"Моя дерзкая девочка…"
Его рука осторожно легла на ее плечо, словно прося продолжить, и София, прикрыв глаза, плотнее обхватила губами горячую головку, а ее язык пощекотал натянутую уздечку, вызвав вздох удовольствия у мужчины.
Откинув на спину черные локоны, София повторила свою ласку, уже смелее, ее губы скользили все ниже и ниже, член Инквизитора проникал все глубже и глубже, до самого горлышка женщины, пока, наконец, ее нос не коснулся его вздрагивающего живота, жестких волос, и он не ощутил нежных мягких сокращений ее горла на головке своего члена.
Эта откровенная жадная ласка, движения умелого горячего языка и губ заставили его застонать, податься вперед безотчетным движением. Его пальцы крепко сжались на ее плече, и София повторила свою коварную ласку, чувствуя, как он дрожит под ее руками.
Губы леди ситх скользнули вверх, теперь она круговыми движениями жадно целовала и гладила головку его члена, обводя острым язычком ее контур. Ее движения, плавные и гибкие, завораживали Инквизитора, он откровенно любовался ею из под полуприкрытых век: черные локоны прикрывали ее лицо, тело плавно двигалось и он, запустив пальцы в волосы Софии также начал двигаться — неторопливо, подстраиваясь под заданный ею ритм, под движения ее развратного языка, умело ласкающего самые чувствительные места с таким обожанием и нежностью, словно она сама получала от этого удовольствие не меньшее, чем он.
Покорность Инквизитора, его напряженность и такая сладостная беспомощность, эти осторожные, вкрадчивые, мягкие движения странным образом возбудили ее. Прижималась к нему, вдыхая запах его возбуждения, София ноготками прочерчивала красные полосы на его бедрах, ягодицах, так, словно она хотела растерзать этого мужчину, сделать его удовольствие невыносимым. Ее губы хищно скользили то вверх, то вниз, мягко сжимая его член; двигаясь то нарочито медленно, словно дразнясь, то ускоряя темп, подводя к самым сладким вершинам, то снова делая движения медленными и плавными, леди ситх словно хотела отомстить Фресу за тот вечер после приема, за ту сладостную откровенную ласку, за вкрадчивые движения пальцев внутри себя, за стоны, которые невозможно было сдержать, несмотря на искусанные губы; или напротив… так, словно хотела загладить вину, за свой побег?
— Иди-ка сюда!
Он не выдержал.
Ее извивающееся белоснежное тело на черном шелке, хоть и доставляющее ему удовольствие, было чересчур соблазнительно, слишком желанно. Ему мало было прикасаться к ее плечам, ласкать ее волосы, сжимая затылок — ему хотелось, чтобы она вся принадлежала ему.
Хотелось ощутить ее жар, ее дрожь под своими руками, выступивший на гибкой спине сладкий пот. Хотелось довести ее до изнеможения, до исступления, до беспамятства, чтобы сладкие судороги теплыми волнами пронзали все ее тело.
Хотелось разделить ее желание, вернуть ей дерзкие движения ее язычка, заставить просить, умолять… остановиться или продолжить?
Руки Инквизитора вынудили ее на миг оторваться от его тела, поставили на колени, и теперь уже он сам жадно целовал ее живот и ниже, ниже, между почти насильно широко разведенных ног, горящее желанием мокрое лоно.
Его язык настойчиво коснулся возбужденной точки, пальцы скользнули вглубь ее тела. София вскрикнула от чересчур острого ощущения, и, словно мстя за обжигающее наслаждение, сладкой истомой растекающееся между ножек, она склонилась над мужчиной, снова поймала губами его член, продолжила свою откровенную ласку, полную обожания и нежности, принимая его глубоко, до самого горлышка.