Железная Империя
Шрифт:
— Угнетает! Нет, не угнетает. Меня до полусмерти злит то, что я не могу… не могу убить его, — выдохнул Палпатин, яростно сверкнув глазами, и поток Силы, рванув платиновые волосы, второй раз за вечер облетел кабинет Императора. — Мальчик мой, видит Сила — я старался! Я хотел! Я послал лучших людей, но он словно Силой храним. Они все были повержены и схвачены его охраной, а сам он наутро в Сенате гневно кричал о покушении и о том, что Империя не в состоянии обеспечить безопасность своим гражданам… даже это он обернул во благо себе.
— Так
Палпатин с интересом проследил взглядом, как длинный палец, словно стряхивая невидимую пушинку с рукава, скользнул по серой ткани формы. Хорошие руки, сильные… Интересно, как у такого мелкого, ничтожного существа могут быть такие ладные, крепкие руки?
— Арестовать? — насмешливо переспросил Палпатин скрипучим голосом. — За что?
Фрес неопределенно пожал плечами.
— Не все ли равно? — сказал он. — Вы же Император.
— А если я… не хочу арестовывать его? — голос Палпатина вкрадчиво дрогнул, совсем немного, но этого полутона хватило, чтобы Фрес снова усмехнулся, блеснув озорными глазами.
— Его арест посеет хаос, панику, — пояснил Палпатин слегка раздраженно. — Конечно, можно, можно подавить восстание… можно… но это лишние сложности, которых я вообще не хотел бы.
— Это разрушило бы все то, что вы создали, — подсказал Фрес, чуть покачивая длинной ногой в узком начищенном сапоге, и яркий блик метался по глянцевой коже, раздражая Палпатина. Какой странный, долгий, тягучий вечер, и не менее странный, невозможный диалог…
— Да, — сухо подтвердил Палпатин, стряхивая путы странной дремоты и подвинулся в своем кресле, усаживаясь поудобнее.
Золотая от света свечей чашка с остатками чая стояла на столе и больше не тревожила взгляда Императора. Она была бела, пуста и мертва.
"Как и ты, мальчик мой, всего через несколько минут…"
Всего несколько слов, произнесенных вслух, принесли Палпатину облегчение, и он почувствовал, что судорога больше не сводит, не корежит его тело, и дышать легче.
Почувствовал это и молодой Фрес. Он почтительно встал, чуть склонив голову, и Палпатин последний раз глянул в его смеющиеся глаза.
— Благодарю тебя за компанию, мальчик мой, — тихо произнес Император. — Я провел прекрасный вечер. Я был бы рад… видеть тебя вновь. Проводите Фреса, — кинул он Алой Страже, и отвернул лицо, не желая больше смотреть на того, кого не станет через миг.
Алая Стража, молчаливые кроваво-красные призраки, чьи способности к Силе превратились в сморщенных уродцев, умерли в зародыше, могучие воины, тренированные профессиональные солдаты, грезящие обрывками видений, слов, событий, катающихся по пустому разуму, как цветные осколки, которые кто-то тревожит, шевелит веником…
Сила кричала, шептала, шипела им в их глухие уши, швыряла в раскрытые слепые глаза, но они не в состоянии были рассмотреть, понять, уберечься…
Тот, кого послали с Фресом, знал, чувствовал, что мальчишка будет сопротивляться.
Следуя за неторопливо вышагивающим молоденьким офицером, огромный сильный мужчина в красной безликой маске видел все, каждое движение того, кого следовало убить, чтобы вовремя уловить момент, когда до жертвы дойдет, куда и зачем его ведут, и он обернется в страхе и ярости к своему безмолвному палачу.
Он видел, как Фрес зачем-то поправил манжеты своего форменного френча, как тронул ворот и пригладил густые жесткие волосы. Как в его крепкой ладони, так удивившей Императора, появился сайбер, гвардеец увидеть не успел. Откуда его вынул этот злой фокусник, этот искусно притворяющийся негодяй, чьи ясные серые глаза полыхнули яростью, посланный убить не успел заметить.
И такого сильного, хлесткого, быстрого, как молнии Императора, удара гвардеец не ожидал. Казалось, мальчишка вырос до потолка, или, может, подпрыгнул, разворачиваясь лицом, грудью, всем телом к следующему за ним убийце, и алая режущая плоскость вместе со стотонной плитой обрушилась на голову того, кто должен был остаться в живых.
От выброса яростной Силы дрогнули стены в узком коридоре, по которому жертву следовало доставить в потайной дворик, и выплеснувшаяся из раздавленного тела кровь густой черной рекой лизнула носок узкого сапога.
Фрес, пережидая последние отголоски ярости, дезактивировал оба луча своего сайбера и небрежно вернул его на место, за отворот форменной серой куртки. На ярких губах блуждала кривая ухмылка, ясные глаза смотрели холодно.
Мертвое, рассеченное напополам от макушки до пояса и раздавленное ударом Силы тело бесформенной грудой лежало в узком коридоре, неестественно изогнувшись и скрючившись, заляпав все кругом своей кровью. Фрес глянул на свой испачканный сапог, но вытирать его об одежду убитого не стал. Побрезговал.
Развернувшись, он, никем не задерживаемый, свернул в другой коридор, ведущий прочь от места убийства.
"Кажется, Император упоминал Зеленые холмы?.."
Глава 7. Лорд Фрес и Лора Фетт — 2
Сенатор Джейкобс, седовласый светский лев, был мужчиной высокого роста, ладно скроен, крепко сшит.
Он был еще не стар, хотя в его богатой шевелюре, в бровях, в аккуратной бороде не было ни единого темного волоска. Все было белоснежным.
Оттого его большие пронзительные синие глаза казались еще больше и еще ярче на светлом лице.
Несмотря на высокую занимаемую должность, его одежда, пошитая из добротных дорогих тканей, отличалась, скорее, аскетичностью. Сенатор не любил пышно рядиться.
Вероятно, этот яркий образ, эти горящие огнем глаза, эти строгие темные одежды приглушенных тонов — коричневых? Серых? — чем-то неуловимо напоминающий джедаев, раздражал Палпатина не меньше, а то и больше, чем упрямство сенатора.