Железная команда
Шрифт:
— Ты водил неправильно! В другом месте ходить надо.
— Конечно, в другом. Так Клюй же куда завел?.. Я говорил…
— Ты есть обманщик. Ты спутал дорогу! Иван говорит: можно было не лезть на болото!
— Вы же сами велели…
Матвейка не договорил. Голова его мотнулась от пощечины, в глазах больно полыхнуло красное пламя.
— Признавайся, что спутал дорогу!
— Путал не нарочно, — вставил Крайцер, которому тоже показалось, что через лощину перебирались они напрасно. — По маленький ошибка. Да?
Матвейка понимал: стоит подтвердить их предположение, будто он нечаянно обился с пути, как немцы с помощью Ивана и Никишки снова отыщут верное направление. Нет, он должен убедить их, что знает дорогу и ведет правильно. Надо переломить Беляшонка с Клюем, подорвать к ним доверие у гитлеровцев.
Пощечина еще больше ожесточила его. Кожа на затылке сжалась, как кленовый лист от жары. Матвейка набычился и задубел внутри. Теперь ему хоть на горло становись, он бы твердил свое. Он только старался не показывать немцам свои глаза, чтобы не заметили полыхавшую в них ненависть.
— Обещали конфеты, а сами — по морде!
Офицер отвесил ему еще две оплеухи.
— Что мне врать, что ли? — вскричал пастух, а про себя думал: «Шиш вам, а не Журавлиный яр!»
Незаметно приблизился Иван.
— Винись, Кубик, а то хлеще достанется, — сказал он, угодливо поглядывая на офицера.
Тут Матвейка не мог сдержаться. Он заскрипел не только зубами, а, кажется, весь заскрипел, было такое ощущение, что от злости даже спина задымилась.
— Бьете, да? — сказал он, глянув прямо в глаза обер-лейтенанту. — Оттого, что Иван говорит не так, как я? А дайте ему по моське — поглядите, что будет! Он же вас задуривает! Дорогу забыл, а пистолет получить охота.
В искательной улыбке второго проводника фельдфебелю почудилась фальшь. Подошел Иван без разрешения, это тоже было подозрительно.
— В самом деле, — сказал он по-немецки, — надо и у него спросить построже.
Обер-лейтенант в знак согласия кивнул головой:
— Опроси. Только отведи, чтобы они не слышали друг друга.
Через минуту весь отряд потешался над визгливыми воплями Беляшонкова за кустами:
— Ой, дяденька, не бей!.. Ай, миленький, правду скажу!..
Солдаты, развалясь на траве, громко ржали. Кое-кто из них, несмотря на усталость, поковылял взглянуть, как фельдфебель избивает мальчишку.
Что говорил Иван и о чем позже Крайцер сухо доложил командиру отряда, Матвейка не слышал. Но перед тем, как двигаться дальше, «обер» приказал пастуху снова идти с головным дозором.
Было далеко за полдень, когда преодолев очередную тальниковую чащину, они выбрались на открытый, слегка кочковатый луг. Дальше путь преграждало болото, тянувшееся наподобие реки. Ширина его была невелика — метров сто пятьдесят. Чистое, без кочек и кустов, поросшее зеленой травкой, оно казалось совсем неопасным. На другой стороне серебристой стеной высился
Это была Гнилая узень — непроходимая топь.
— Ну вот и пришли! — сказал Матвейка.
Он старался изобразить на своем лице радость и гордость, что вывел точно к тому месту, куда требовалось. Однако он чувствовал, как холодеют потные щеки, а губы стянула фальшивая улыбка. Страх тонкой болью прокатился по всему телу. Что скажут Иван с Никишкой? Поверят или не поверят немцы? Если усомнятся, заподозрят обман — пристрелит «обер», как ту несчастную кошку, и гнить ему в бездонных топях узени.
— Это есть Журавлиный яр? — окинул фельдфебель пристальным взглядом болото и противоположный берег.
— Да. На той стороне! — указал Матвейка.
— А как пройти?
— Мужики жерди кладут, — отчаянно врал Матвейка, хотя знал, что в двух километрах есть обход и немцы могли найти тропу туда.
Подошел обер-лейтенант в сопровождении нескольких солдат. Мундир на нем был забрызган грязью, кобура с пистолетом съехала на живот.
Крайцер, козырнув, начал что-то докладывать, кивая в сторону ивняка.
Растянувшийся отряд собирался медленно. Иван с Никишкой притащились в числе последних.
Офицер пальцем подозвал Беляшонкова поближе. Он направил на него браунинг таким движением, что не понять было, — угрожает выстрелить или собирается подарить пистолет мальчишке, как обещал.
— Это называется Журавлиный яр? — впился он прищуренным глазом в Ивана.
И опять было непонято: говорит он это с издевкой, будто бы зная, что они в другом месте, или просто опрашивает.
Матвейка двумя секундами раньше успел глянуть Ивану в глаза.
Беляшонков понял все.
«А ну как узнают?!» — испуганно дрогнули в ответ его выгоревшие ресницы.
«Я буду стоять на своем!»
«Боюсь… не могу…»
«Я окажу: он врет! Будут снова бить обоих».
Поединок их длился мгновение перед тем, как офицер задал вопрос.
— Да… — сказал Беляшонков и тут же залепетал, стараясь, на случай, выгородить себя:
— Я в Журавлином яру всего раз был… Он вел! Он лучше знает.
Офицер понял его в том смысле, что Иван признает право получения награды за соперником.
— Хорошо, — сказал офицер, пряча браунинг в карман. — Пастуху пистолет не нужен, а ты его заработаешь в следующий раз.
Вдруг треснул выстрел. Показалось — кто-то сушину сломал. Говор смолк, будто обрубленный. И тут Матвейка увидел, как «обер», странно подрагивая и хватаясь белыми руками за воздух, медленно валится на спину.
Фашист упал плашмя, земля, не принимая его, слегка подбросила мертвое тело.
Солдаты повскакали с кочек, еще не понимая, что случилось. Фельдфебель громко пролаял команду. Тотчас гитлеровцы залегли и отрыли огонь по ивняку.