Железный герцог
Шрифт:
Брис начал было спорить, но, в конце концов, пожав плечами, кивнул:
— Хорошо, господин магмейстер! Лишние люди о мальчишке ничего не узнают. А что между собой подгорники болтают, то вам, наземникам не слышно…
Правда, старый магмейстер был уверен, что защищен сейчас малыш надежнее, чем если бы его окружал десяток отборных полков. О силе темных та-ла маги знают побольше, чем простые смертные, даже подгорники. Но все равно Питу не хотелось, чтобы поползли слухи. Он никак не мог забыть ночь нападения на храм.
А Гурула осталась в Будилионе. Женщина решила остаться здесь, чтобы ухаживать за
— Тебе, сударыня, всех этих тонкостей не понять. Да я и сам, если честно, не все понимаю. Но думаю, что вы можете оказаться правы. Слишком многое указывает именно на Будилион. Хотя бы те наемники — ну зачем они сюда приходили? Не понимаю…
Старый магмейстер хотел выведать у Гурулы подробности ее пребывания «в горе», как сказали бы рудокопы.
— Но я ничего не помню, сударь! — отмахивалась от него женщина. — Вообще ничего! Словно проспала целую седьмицу, и глаз не открывала!
— Не может такого быть, сударыня! — спорил с ней маг. — На вас всего лишь наложено древнее заклинание. Но я знаю, как с ним справиться.
В конце концов Гурула дала себя уговорить на то, чтобы господин эт-Баради поставил над ней, как он сказал, «совсем не страшный» опыт.
Приготовив все, что нужно, для снятия заклятия, на следующее утро маг пригласил Гурулу в свою келью.
— Сейчас я дам тебе, сударыня, отвар. Ничего такого — просто успокаивающие травы. Ты заснешь и будешь видеть сны. А когда проснешься, расскажешь, что видела. Хорошо?
Женщина закивала головой. Колдовство на проверку оказывалось не таким уж ужасным делом.
Удобно расположившись в мягком кресле, Гурула выпила предложенный магом настой и стала ждать, когда с ней произойдет что-нибудь необычно. Может быть, маг все же начнет бормотать какие-нибудь жуткие заклинания или прыгать вокруг нее с зажженными курильницами?
Но ничего такого не происходило. Пит эт-Баради сам, казалось, начал задремывать: закрыл глаза, свесил голову на грудь, не дать — не взять старый лавочник дремлет на солнышке после сытного обеда. Только что не похрапывает.
Глядя на мага, Гурула и сама задремала. Когда очнулась, в окно кельи уже светило клонящееся к закату солнце. Пит эт-Баради сразу же подал женщине чашку свежесваренного кофе:
— Ну вот, милочка, пейте и вспоминайте!
Гурула отхлебнула ароматный напиток и вдруг ойкнула:
— А ведь помню! И впрямь помню!
— Да, сударыня, наложенная на тебя волшба — очень древняя, но не такая уж и сложная. Вообще, мне думается, что темные та-ла связали твою память таким простым заклятием для того, чтобы ты могла вспомнить о том, что было, когда встретишь понимающих людей. Кстати, мы тоже пользуемся этими чарами — «милосердное забвение» называется. Знаете, бывает, случится с человеком что-нибудь очень плохое. Ну, например, кто-нибудь снасильничает молоденькую девочку. Вроде она и выживет, да вот страх пережитый ей покоя не дает. Начинает болеть, чахнуть… Вот тогда и надо связать ей память. Умом-то она будет знать, что с ней случилось, а вот страха не будет. А теперь рассказывай, дорогуша!
— Ох, господин магмейстер,
Тем временем магмейстер подал на стол бисквитные пирожные и несколько вазочек с вареньем:
— Подкрепись, сударыня! И давай по порядку!
Глава 29
Недолго длилось счастье Влека Пуфона. Лишь дюжину дней они с новым приятелем Брисом жили, как короли.
Пьянчужка с таинственным видом сообщил кабатчику Фурсу, что ему, дескать, в Будилионе заплатили за какую-то важную и секретную работу, о которой никому нельзя рассказывать. Конечно, старый Фурс не поверил мужику: какой дурак такому пустобреху, как Влек, доверится? За стакан сидра тот и то, что было, и то, чего не было, расскажет, да и сверх приврет. Да только кабатчику было не до Влека — после войны постояльцев хоть отбавляй. Ополченцы с верховьев Альвы и с восточных кряжей Бархатных гор на битву ехали споро, а вот обратно тянулись вяло, подолгу отдыхая в каждом попутном местечке. К тому же многие дожидались, когда можно будет забрать своих раненых из лазарета при храме.
Да и в Вельбир Влек и впрямь ходил. Пришел оттуда, нагруженный чем-то. Обновок на нем никто не видел? Но кому надо знать, что новые сапоги, куртка и запас рубах — для бывшего наемника?
Больше седьмицы не переводились у приятелей и сидр, и закуски. Самим кашеварить было лень. Да и какая готовка на полуразрушенной печке, нещадно дымившей каждый раз, когда ее пытались растопить? Брис, безвылазно сидевший в домишке, чтобы не мозолить людям глаза, от скуки попробовал было что-то сварить, да плюнул — печка никак не желала гореть. Так что, пока были деньги, мужики питались в основном хлебом, сыром да бужениной. Ну и сидром, конечно. Чем не жизнь? Влек даже предложил позвать как-нибудь вечерком бабенок посговорчивее, чтобы и женскими ласками полакомиться. Да только Брис подумал и отказался — ну как болтать бабы начнут? А бабы — они такие, или язык вырывать, или будут мести им что попало и где попало, сколько бы клятв ни давали.
Но все хорошее когда-нибудь кончается. Кончилось и миково серебро.
— Что делать будем? — спросил Брис хозяина домишки, обнаружив, что в потайном кармане у него осталась лишь пара монет.
Конечно, на вразумительный ответ он не рассчитывал. Не тот человек Влек, чтобы давать вразумительные ответы. Вот и сейчас — сидит, смотрит на приятеля-благодетеля глазами преданной собаки и молчит.
— Если денег нет у тебя, то они есть у кого-то другого, — задумчиво продолжил Брис. — Ну-ка, хозяин, подумай, у кого в вашем вшивом городишке лишнее серебро завалялось?