Железный герцог
Шрифт:
Он решил разбудить детей, чтобы выяснить, что происходит. И тут его взгляд случайно упал на его собственные руки. О, ужас! Это были не руки. Это были латные перчатки, которые он ощущал как собственные ладони и пальцы. Он поднес их к глазам. Да, эти стальные пластины двигаются, они послушны, он чувствует их. Осмотрев пол вокруг себя, он потихоньку начал догадываться, какие события предшествовали его пробуждению.
Исчерченные мелом доски пола. Подсвечники, заляпанные расплавленным воском — видимо, оставленные без присмотра свечи догорели до конца фитиля и погасли. Какие-то металлические и каменные вещицы, предназначение которых он не мог понять. Все говорило о том, что здесь творился какой-то обряд. Но вот какой? И какое отношение этот обряд имеет к нему?
И кто эти юнцы, так беззаботно спящие в апартаментах мага?
Вряд ли дети обрадуются, если он их сейчас разбудит. Мало удовольствия, если тебя разбудить стальной голем, причем вопросом: «Извините, леди, не подскажете, как я тут очутился?»
Ему стало смешно. Значит, он — голем. А почему нет? Он где-то слышал, что маги порой заводят себе волшебных слуг, преданных, как собаки, и могучих, как лучшие воины. Вот только почему он не знает, кто его хозяин? И какое отношение эти ребятишки имеют к нему?
Он решил не форсировать события. Если в том, что с ним происходит, виноваты эти юные озорники, то лучше с ними не разговаривать. Мало ли какие у них были цели?
Еще раз осмотрев комнату, он заметил рядом с камином нишу, похожую на те, в которые ставят обычно рыцарские латы. Он поднялся — тело удивительно хорошо слушалось — и, осторожно шагая, дошел до ниши и встал в нее.
Ждать пробуждения детей пришлось долго, до самого вечера. Он не хотел ни есть, ни пить, ни спать, ему не хотелось присесть, чтобы отдохнуть.
«Вот как, оказывается, чувствуют себя големы!» — думал он.
Первым проснулась девушка. Она сразу увидела, что он находится не там, где раньше. Девушка подбежала, дотронулась до его груди. Он не шелохнулся. Девушка тяжело вздохнула, пожала плечами и пошла к выходу из комнаты.
Шаги подруги разбудили мальчика. Он приподнялся и с удивлением воззрился на туфли, на которых спал.
— Вот это да! — пробормотал он. — А эти дураки болтают, что маги не могут без комфорта.
— Какие дураки, — услышал голем голос девушки.
— Да тот же косой Бугги, — отозвался мальчишка. — Опять глупости болтал. Говорит, что маги — не солдаты, и твой отец сбежит из войска раньше, чем солдаты дойдут до перевала.
— Сам дурак, — откликнулась девушка. — Слушаешь всяких…
Шли дни. Дети то исчезали из поля зрения голема, оставляя того наедине с его мыслями, точнее, с их полным отсутствием, то снова появлялись.
Он не знал, за что зацепиться, с чего начать вспоминать. Ни обстановка, ни юные хозяева комнаты были ему совершенно не знакомы. Они называли друг друга «Генрика» и «Арчи».
Незнакомые имена, незнакомые лица…
Девушка что-то делала с бумагами, которых было множество, и по вечерам читала вслух чей-то дневник. Некоторые строчки будили воспоминания.
Герцог Вильмир — молодой честолюбивый генерал, красавец и щеголь, командир столичного гарнизона. Вот во время одного из парадов он скачет на белом жеребце, подъезжает… к нему? И он — верхами? Голем? Но он не может вспомнить себя в тот момент, перед глазами — только блистающий шитьем камзол герцога и великолепный иноходец под ним, конь горячится, гарцует, машет изящной головой, словно хочет сбросить уздечку…
Титус эт-Лидрерри — переливающийся в свете множества магических огоньков бальный зал, музыка, танцующие пары… Но вот словно холодный сквозняк проносится над разгоряченными вином и флиртом людьми — это в зал входит глава ордена некромантов. «Правая рука» короля, человек, чья власть неявна, и поэтому гораздо страшнее, чем власть министров и других вельмож. С некромантом вежливо раскланиваются, он, неспешно отвечая на приветствия, идет вдоль стены и подходит к нему? К голему? Голем — на королевском балу? А маг подходит, кланяется, улыбается, и улыбка у него вовсе не страшная, но слегка печальная…
И снова память голема отказывала в тот момент, когда он вроде бы должен услышать приветствие собеседника…
А девушка продолжала читать дневник. Там было много о любви и о женщинах. Красиво написано… Но голем знал, что у него все было не так. Была горная дорога и огороженный жердинами участок придорожного луга. По траве бродили кобылицы с жеребятами. А на скамеечке рядом с оградой сидела девушка в мужском костюме и читала толстую книгу.
«Не меня ли ждешь, красавица?» — спросил он.
«Тебя, если дашь одеть на себя седло и отнесешь меня домой на своем загривке», — ответила, смеясь, девушка.
«Нет, я не конь. Но мой конь донесет двоих».
«У меня есть свой конь, его сейчас приведут. Если хочешь, подожди и поедем вместе. Отец будет рад видеть тебя в гостях».
Потом они ехали к замку, она рассказывала о том, что ночью ожеребились сразу две кобылицы, но все хорошо, жеребята, и матери здоровы. А он любовался ее профилем, боясь лишний раз взглянуть в глаза — такие огромные, светло-карие, с золотыми солнечными искорками…
Глава 27
Однажды в кабинете появилось новое лицо.
Голем с интересом глядел на вошедшего мальчика лет пятнадцати в форме гвардейского сержанта, ничуть не удивляясь тому, что знает о значении узора на оплечьях и цвета камзола. Такие-то вещи он почему-то помнил.
Оставшись на некоторое время в одиночестве, юноша с любопытством осмотрелся. На стоящем в нише големе его взгляд задержался несколько дольше, чем на других предметах обстановки. Молодой солдат даже сделал шаг к камину, чтобы пощупать латы. Но вошла юная хозяйка и подала на стол свежее сваренный кофе.