Железный герцог
Шрифт:
— Не, не успел, да и не подпущает покамест…
— Будешь чистить — глянь, у него в хвосте оберег вплетен. Цепочка стальная из таких маленьких вроде подковок. Я сам вплетал — их Высочество дал перед боем, велел приготовить ему коня, да вплести оберег…
Разговор обессилил Унтара. Он откинулся на свернутый полог и закрыл глаза. В памяти одна за другой вспыхивали картины недавних событий. Вот Золотой Дракон говорит с оставшимися на заставе кавалеристами. Вот мечутся, давя друг друга, уторские пехотинцы… Вот мчится навстречу северный воин, размахивая тяжелым палашом…
Вместе с воспоминаниями пришла и боль. Лекарские снадобья
— Прими флягу, Бьорн, — приказал он вознице.
И, помолчав, спросил:
— Герцог Мор погиб?
— Да, — вздохнул возница. — И он, и господин эт-Лидрерри, долгая ему память и светлая дорога… Но Северянина все равно разбили. Говорят, его самого полковник Ррот с парнями из Вельбира в полон взял. Шорник Рэй сам видел…
— Кто разбил? — удивился Унтар. — Ррот разбил?
— Не-е-е… Эдо Желтоглазый разбил, который принц варварский. Пришел аккурат когда надо… Ой, господин барон, простите великодушно! Запамятовал я, дурак! Вот!
— Что такое? — заинтересованный Унтар даже приподнялся на локте.
— Письмо вам от варвара. Сунланцы вас в лагерь лекарей притащили. Через день после битвы. Под утро уже… А я как раз там с фурой случился. Мы в Иртин раненых возили. Так вот, я и говорю, заночевал я с коняшками в лагере, да и люди господина полковника подранков пригнали, он меня наградил… А куда на ночь глядя с калечными конями? Ну и остался я на ночь. А под утро смотрю — вас везут. Я к варварам кинулся — дескать, откуда господина барона взяли? А старшой их вроде как обрадовался. Говорит, коли ты — из людей господина барона, тебе доверим. И это… Бумагу дали. Наниты тоже мне говорят — не спеши ехать, жди господина. Два дня над вами они колдовали, потом говорят: вези в замок, чтобы челядь ухаживала…
— Какую бумагу? — переспросил Унтар, пытаясь хоть что-то разобрать в обрушившемся на него потоке слов.
— Счас, один момент!
Бьорн придержал коней — чтение дело серьезное, на ходу не делается. Достал из-за пазухи лист пергамента:
— Один момент! Слушайте: «Во имя предков наших и по заветам старших, я, Вен Тторх из рода Халь, что властвует в степи от горного кряж Фех до камышей Сиитти, властью старшего сына объявляю о праве рода моего над жизнь благородного Унтара из замка Вельбир по закону братской крови, смешанной с землей. Объявляю так же право Унтара из замка Вельбир на жизнь и кровь братьев его из рода Халь, дабы плата была равной».
— Ничего не понял, — хмыкнул Унтар. — Но хоть буду знать, кто мне из-за Крома помог вылезти. Надо будет найти этого Вен Тторха и поблагодарить… Глядишь, и впрямь побратаемся… Слушай, а дочки нашего некроманта, который на Старой Заставе лютовал, с сунланцами не было?
— Генрики эт-Лидрерри? — удивился Бьорн. — Нет, конечно. Она не из тех, кто будет с солдатами вязаться. А с дикарями — тем более.
— А ты откуда ее знаешь? Да еще знаешь — такая она или не такая?
— Дык это, маменька моя у Лидреррей почитай дюжину лет в домоправительницах служила. Так что Генрику совсем масенькой помню. Я ж маменьке помогать ходил — в саду там, да полы помыть… На моих глазах девка росла. Хорошая девка, ученая. И жалостливая. Лошадок любит. Вот пригоню моих калек домой, пойду к ней, попрошу зелья какого от ран. Думаете, она хоть грошик с меня возьмет? Нет, сама на конюшню пойдет, будет лошадок выхаживать. Уж я-то знаю…
Бьорн хлопнул по конским крупам вожжами, фургон поехал, покачиваясь на неровностях дороги. Унтар откинулся на спину и снова стал смотреть в небо. Но теперь среди легких облачков, которые, словно отара белых барашков на горной дороге, цепочкой плыли к зениту, нет-нет, да возникало девичье лицо.
Глава 25
Старого мага Гелиуса эт-Лидрерри похоронили вместе со всеми, погибшими на перевале, на холме возле моста через Бен. На том самом холме, где принц Эдо ждал появления уторских воинов, откуда Генрика и Арчи рассматривали поле боя. Хорошее место, достойное. Мимо по Железному тракту будут идти караваны, люди будут вспоминать павших воинов.
Общую могилу засыпали камнями, соорудив над ней невысокую пирамиду. Пройдет время, и по королевскому указу сюда привезут статую конного воина. Отольют ее в мастерских ордена стихиальщиков из истинной бронзы, не тускнеющей от дождей и морозов. И будет золотом пылать на закате гордый всадник, и будут блестеть его доспехи в погожие дни, словно какой-то волшебный слуга только что их отполировал…
Но это будет много позже. А в день похорон люди воочию увидели милость Мудрых и их согласие с выбором места для могилы. Не успели отгреметь залпы прощального салюта, как из каменистой земли, словно распрямившиеся пружины, вырвались зеленые лозы, обвили каменную пирамиду, укрыли ее резными листьями… Еще мгновение — и на упругих стеблях распустились пурпурные и золотые цветы, заслонив последние прорехи в лиственном убранстве…
Генрика плакала на похоронах. Плакала безнадежно, поняв вдруг, что встреча с отцом откладывается. Надолго откладывается. Что ждать придется не один год.
Но девушка не привыкла сидеть, сложа руки. Единственное место, где ей могли помочь, — это монастырь в Будилионе. У отца остались друзья, готовые продолжить его безумный опыт. Может быть, они поймут, что же юные маги сделали не так? Может, догадаются, как разбудить заточенную в стальное тело душу?
Поэтому Генрика спешила со сборами.
Следующие несколько дней после похорон она потратила на упаковку библиотеки и устройство денежных дел. Все должно быть готово, нужно лишь дождаться вестей о том, что ушедшие за перевал королевские войска освободили Ааре. В том, что это — вопрос нескольких седьмиц, никто не сомневался.
Вот привезли в дом специально заказанные деревянные короба с крепкими ручками. Теперь Генрика и Арчи день за днем укладывали в них книги и бумаги старого некроманта. В такие же ящики они убирали порошки и растворы в банках с притертыми крышками, обворачивая их тряпицами. Упаковали собрание редкостей и амулетов.
Днем Генрика суетилась со сборами, а вечерами читала голему отцовский дневник. Читала о его путешествии по южным морям. О второй любви отца — магичке Ассии, которую Гелиус встретил в жарком Шхэнде. Они были счастливы, но прожить вместе им удалось недолго. Во время эпидемии в Сезоне Ассия совершила роковую ошибку — не рассчитала свои возможности, пропуская сквозь себя серые потоки Силы. Эпидемия прекратилась, но магичка выгорела изнутри, как выгорает деревянная форма, в которую вместо гипсового раствора налить горячую медь. За несколько седьмиц женщина превратилась в древнюю старуху и угасла…