Железный крест
Шрифт:
— Она уже взрослая! Ей семнадцать лет, а ведет себя как пятилетка.
— Для нее это очень трудно. Вы с Перниллой развелись, когда она была в самом ранимом возрасте…
— Спасибо, спасибо, не заставляй и меня мучиться угрызениями совести! Знаю, знаю, мы развелись по моей вине, но незачем все время об этом напоминать!
Он быстрым шагом, чуть не бегом, направился к входной двери и с грохотом закрыл ее за собой — да так, что стекла задрожали. Сговорились они, что ли, вечно хлопать дверьми… Анна несколько секунд постояла у мойки. Потом опустилась на пол и заплакала.
~~~
Фьельбака, 1943 год
— Я слышал, немцы наконец-то поймали этого гаденыша. — Вильгот повесил плащ на крючок в прихожей, довольно хохотнул и небрежно передал портфель Францу.
Тот поставил его на обычное место — на стул в прихожей.
— Самое время. То, чем он занимался, называется изменой родине, и никак иначе. Думаешь, никто так не думает? Да больше половины здесь, в Фьельбаке, тоже так считают… Люди — овцы, идут за бараном и блеют по команде. Мало таких, кто, как я, имеет свое мнение. Кто видит действительность, какая она есть. И попомни мои слова, этот докторский выродок — настоящий предатель родины. Надеюсь, долго они с ним цацкаться не будут.
Вильгот прошел в гостиную, устроился в своем любимом кресле и посмотрел на Франца.
— А где мой?.. Что-то ты сегодня мышей не ловишь, — произнес он капризно.
Франц побежал к буфету и налил отцу хороший стакан водки. Это был обычай, традиция — с самых ранних лет Франц, когда отец приходил с работы, наливал ему стаканчик крепкого. Мать, конечно, была не в восторге, что Франц с младенчества возится со спиртным, но говорить об этом не решалась.
— Садись, парень, садись… — Вильгот показал на соседнее кресло.
Франц послушно устроился рядом с отцом и различил знакомый запах. Стакан, поданный отцу, был явно не первым.
— Дела сегодня — лучше некуда. — Вильгот наклонился к сыну и дохнул на него перегаром. — Подписал контракт с немецкой фирмой. Экс-клю-зивный контракт! — Он со значением поднял указательный палец. — Я буду их единственным поставщиком на всю Швецию. Немцы говорят, трудно найти хороших партнеров… и я им верю! — Он опять хохотнул, одним глотком осушил стакан и протянул Францу. — Повтори. И себе налей.
Это звучало как приказ. Глаза его блестели от выпитого. Франц налил стаканчик отцу, потом себе, тоже до краев. Отец принял свой стакан и приподнял его над головой.
— До дна!
Франц почувствовал, как обжигающая жидкость горячей волной прошла по пищеводу. Несколько капель водки остались на подбородке.
Отец покровительственно улыбнулся.
— А где мать?
Франц попытался сфокусировать взгляд на отцовской макушке.
— К бабушке пошла. Сказала, придет поздно. — Свой собственный голос показался ему почему-то чужим.
— Вот и славно. Поговорим как мужчина с мужчиной. Выпей еще рюмашку.
Франц нетвердым шагом пошел к буфету, чувствуя на спине взгляд отца. Налил себе, подумал, взял всю бутылку и поставил на стол. Вильгот одобрительно протянул ему свой стакан.
— Славный ты парень…
И опять водка обожгла горло. Францу вдруг сделалось очень хорошо. Контуры предметов начали расплываться, он почувствовал необыкновенную легкость. Губы и щеки слегка покалывало.
— На этом деле мы заработаем много тысяч, — голос Вильгота стал мягче и проникновеннее, — в самые ближайшие годы. А если немцы не сбавят темпы вооружения, то и намного больше. Тогда уже речь пойдет о миллионах. Они пообещали мне найти и других заказчиков, которым мы можем понадобиться. Теперь, когда у меня уже руки на штурвале, — глаза его в предвечернем полумраке лихорадочно блестели, — когда у меня руки на штурвале… неплохое дело получишь в наследство, сынок. — Он облизал губы и положил Францу руку на колено. — Разрази меня гром, по-настоящему хорошее дело! Всех к ногтю прижмем в Фьельбаке… А когда немцы наконец придут к власти, мы будем первые… Так что давай выпьем за будущее!
Вильгот на этот раз сам налил — и себе, и Францу.
Францу никогда не было так хорошо. Подумать только — он на равных сидел и выпивал с отцом, как настоящий взрослый мужчина.
~~~
Только было Йоста собрался посвятить себя компьютерному гольфу, как в коридоре послышались шаги Мельберга. Он воровато убрал игру, вывел на дисплей очередной рапорт и попытался выглядеть сосредоточенным и целеустремленным. Шаги Мельберга приближались, но что-то с ним было не так. Каждый шаг сопровождался тихим, но все же заметным ойканьем. Йоста откатился на стуле к двери и выглянул в коридор. Первым появился Эрнст — язык его, как всегда, свисал веселой розовой лентой. За Эрнстом Йоста различил какую-то с заметным трудом передвигающуюся фигуру. Это и в самом деле был Мельберг, но очень уж не похож на себя.
— Какого черта ты на меня уставился?
Голос, тон и стиль разговора — несомненно, Мельберг.
— Что с тобой случилось? — с ужасом спросил Йоста.
Из кухни выглянула Анника — она как раз собиралась покормить Майю.
Шеф пробурчал что-то неразборчивое.
— Прошу прощения. — Анника вытаращила глаза. — Что ты сказал? Мы не расслышали.
Мельберг яростно зыркнул на нее глазами.
— Я танцевал сальсу. Вопросы есть?
Йоста с Анникой переглянулись. Обоим было трудно сохранять невозмутимое выражение.
— Ну? — прорычал Мельберг. — Какие-нибудь остроумные комментарии будут? Я жду! Только не забудьте, что у зарплаты есть вилка, а у вилки есть еще и нижний предел. — И он захлопнул дверь в свой кабинет.
Анника и Йоста сдерживались еще какое-то мгновение, но безуспешно — оба захохотали, стараясь не издавать слишком громких звуков. Йоста забежал в кухню, проверив предварительно, плотно ли закрыта дверь у Мельберга.
— Он и вправду сказал… он танцевал сальсу? Я не ослышался?
— Боюсь, что нет. — Анника вытерла слезы рукавом.
Майя со жгучим интересом наблюдала за ними, сидя с подвязанным слюнявчиком перед тарелкой.
— Но почему вдруг?
— Не знаю… первый раз слышу. — Анника, по-прежнему смеясь, покачала головой и приступила к кормлению Майи.
— Ты видела? Он же еле движется. Похож на этого тролля из «Властелина колец», как его… Голлум? — Йоста попробовал сымитировать походку Мельберга.
Анника закрыла рот рукой, чтобы не смеяться громко.
— Да, похоже, ему досталось. Он же давным-давно не тренировался. Если тренировался вообще когда-нибудь.