Железный крест
Шрифт:
Аксель не выдержал навалившейся на него тишины, сел на стул и заплакал. В первый раз после гибели брата.
Эрика наслаждалась покоем в доме. Особенное удовольствие доставляла ей открытая дверь кабинета — надо же, дверь открыта, а никто не мешает. Она положила ноги на стол и вспомнила разговор с братом Эрика Франкеля. Странно… разговор этот словно приподнял старый пыльный занавес. Теперь она буквально изнемогала от любопытства — что же за человек была ее мать? Рассказ Акселя… Эрика не только никогда не предполагала ничего подобного, но даже догадываться не могла. Она понимала, что Аксель поделился с ней лишь ничтожной частью того, что знал о ее матери. Но почему? Из-за усталости? Или не хочет посвящать ее в какие-то тайны? И какого рода тайны могут скрываться в биографии ее матери, если Аксель считает нужным о чем-то умалчивать?
Она потянулась за материнским дневником и начала читать с того места, на котором остановилась накануне. Ничего… никаких ключей к разгадке. Обычные мысли, обычные будни девочки-подростка. Никаких откровений, объясняющих странное выражение глаз Акселя, когда он говорил об Эльси.
Эрика начала читать дальше, проскальзывая взглядом по страницам, в надежде, что какая-то деталь привлечет ее внимание. Хоть что-то, что могло бы немного унять охватившее ее беспокойство. Но только на последней странице третьей тетради она нашла запись, которая как-то, хотя и относительно, была связана с Акселем.
И Эрика сразу поняла, что должна сделать. Она сняла ноги со стола, собрала все тетради и положила в сумочку. Высунула нос на улицу — погода вполне приличная. Она надела тонкую куртку и вышла из дома.
Поднявшись чуть не бегом по крутой лестнице к «Бадису», она задохнулась и вспотела. Старый ресторан выглядел пустым и заброшенным — туристский сезон кончился. Хотя, надо сказать, в последние годы даже летом он не пользовался особой популярностью. А жаль: место было непревзойденное — на горе, с видом на шхеры. Но с годами здание порядком поизносилось, и сейчас, очевидно, требовались немалые вложения, чтобы привести его в порядок.
Дом, который ей был нужен, стоял еще выше. Будет очень обидно, если там никого не окажется.
Но дверь открылась. В холле стояла пожилая дама и с интересом смотрела на нее живыми, яркими глазами.
— Меня зовут Эрика Фальк. Я дочь Эльси Мустрём.
В глазах Бритты мелькнул интерес. Она постояла немного, вглядываясь в лицо Эрики, и внезапно улыбнулась.
— Конечно… Дочка Эльси. Теперь я вижу. Заходи.
Эрика с любопытством огляделась. Стены большого светлого дома были увешаны фотографиями детей, внуков и даже, судя по всему, правнуков.
— Весь клан, — перехватив ее взгляд, опять улыбнулась Бритта.
— А сколько у вас детей? — вежливо спросил Эрика, рассматривая фотографии.
— Три дочери. А дальше помолчим, а то я начинаю чувствовать себя старухой. Хотя не в этом дело. Что такое возраст? Всего только цифра…
— Это правда. — Эрика улыбнулась в ответ. Бритта показалась ей очень симпатичной.
— Садись. — Хозяйка ласково взяла ее под локоть.
Эрика сняла уличные туфли и куртку и прошла за Бриттой в гостиную.
— Как у вас красиво!
— Мы живем в этом доме пятьдесят пять лет. — Лицо хозяйки осветилось изнутри. Она уселась на большой яркий диван и похлопала по обивке рядом с собой, приглашая Эрику сесть. — Садись, поболтаем. Я так рада тебя видеть. Мы с Эльси очень дружили, когда были молодыми.
Она выразилась почти теми же словами, что и Аксель, и Эрике на секунду показалось, что и тон был таким же странным. Но Бритта опять расцвела своей прелестной улыбкой.
— Я разбирала чердак и нашла кое-какие вещи мамы… Мне стало интересно. Я так мало ее знала… Ну например, как вы познакомились?
— Мы с Эльси сидели за одной партой. С самого первого урока.
— Значит, вы знали братьев Франкель? Эрика и Акселя?
— Больше Эрика… Аксель был постарше, он смотрел на нас как на несмышленышей. Но какой он был красавец, Аксель! Хоть падай…
— Да, я слышала. — Эрику рассмешил энтузиазм пожилой дамы. — Он и сейчас красив.
— Красив, как бог! — Бритта сделала страшные глаза и сказала театральным шепотом: — Только мужу не говори!
— Обещаю! — Эрика приложила руку к губам. Ей все больше и больше нравилась бывшая мамина подруга. — А Франц? Насколько я понимаю, Франц Рингхольм тоже был в вашей компании?
Бритта выпрямилась и закрыла глаза. Потом грустно посмотрела на Эрику.
— Франц… — Она помолчала и повторила слово в слово: — Да, Франц тоже был в нашей компании.
— По вашему тону судя… вы его недолюбливали?
— Я-то? Недолюбливала? Я была влюблена в него как кошка. Только он поглядывал в другую сторону.
— В какую? — спросила Эрика, хотя уже знала ответ.
— Он ни на кого вообще не смотрел, кроме твоей матери. Ходил за ней, как щенок на поводке. А Эльси… она на него никакого внимания не обращала. Ей никогда не мог бы понравиться такой, как Франц. Это только такая глупая вертихвостка, как я, могла в него влюбиться. Мне тогда главное было, чтобы парень посимпатичней. А он красивый был… и знаешь, такой, ну как бы немного опасный… Девчонки-подростки это любят, а когда повзрослее делаются, соображают, что к чему.
— Не уверена, что вы правы. Даже взрослые женщины почему-то тянутся к опасным типам.
— Наверное, это так… — Бритта задумчиво посмотрела в окно. — Но я, на свое счастье, выросла из этого. И Франц мне разонравился. Он не из тех, с кем мечтаешь прожить жизнь. Не то что мой Герман.
— А не судите ли вы себя слишком строго? Про вас никак не скажешь, что вы… глупая вертихвостка.
— Теперь-то, ясное дело, нет. А тогда… не знаю, как Герман меня выдерживал, пока я не родила первого ребенка. Ничего хорошего во мне тогда не было.
— А Эрик? Каким был Эрик?
Бритта опять долго смотрела в окно — наверное, обдумывала ответ, потому что над переносицей появилась вертикальная морщинка. Потом лицо ее опять просветлело.
— Эрик уже тогда был этаким маленьким старичком. Нет-нет, не в плохом смысле. Он был каким-то… я бы сказала, чересчур взрослым для своего возраста. Он все время о чем-то думал… и читал, читал — носа не отрывал от книги. Франц его дразнил все время. Но Эрик не обижался… он вообще был немного странным, особенно на фоне брата.