Железный крест
Шрифт:
Мартин отрицательно покачал головой и разозлился сам на себя — уж такую-то банальную процедуру он не должен был упускать из вида.
— Сразу этим и займемся, — сказал он вслух. — И еще: надо спросить у Акселя, не было ли у Эрика какой-нибудь женщины. Или мужчины, учитывая, в какое время мы живем. Кого-то, с кем он мог делиться своими проблемами в постели. И еще: сегодня же надо поговорить с уборщицей.
— Это важно, — кивнул Патрик. — Надо ее спросить, почему она не заходила в дом все лето. Если бы заходила, нашла бы Эрика и пораньше, чем через три месяца.
Паула вдруг резко поднялась с места.
— Знаете, пойду-ка я и прямо сейчас позвоню Акселю — не было ли у Эрика сердечного друга или подруги.
— А эти письма, которые Франц посылал Эрику, — они у тебя здесь?
— Конечно. — Мартин поднялся со стула. — Сейчас принесу. Ведь ты хочешь на них посмотреть, или я ошибаюсь?
Патрик с деланой небрежностью пожал плечами.
— Раз уж я все равно здесь…
— Черного кобеля не отмоешь добела, — засмеялся Мартин, взявшись за ручку двери. — Ты же в родительском отпуске!
— Подожди, скоро сам попробуешь… Я понял одну вещь: число часов, которые ты можешь провести в песочнице без ущерба для психики, ограниченно. А Эрика работает дома, так что она только рада, если мы держимся подальше.
— Не знаю, будет ли она так радоваться, если узнает, что ты притащил Майю на работу. У нас все-таки не оранжерея.
— Может, и не будет. Но я же так, заскочил на минутку! Посмотреть, все ли целы.
— Ладно, пошел за письмами.
Через несколько минут Мартин вернулся с пластиковым конвертом, в котором лежали все пять писем. Майя сразу потянулась за пакетом, но Мартин увернулся и протянул его Патрику. Девочка надулась и собиралась было заплакать, но, оценив обстановку, молча вернулась к ящику с игрушками.
Патрик разложил письма на столе и довольно долго молча их читал.
— Ничего конкретного, — он слегка нахмурился, — и он все время повторяется. Советует Эрику утихомириться, потому что… — Патрик нашел нужное место, — потому что «не может предложить ему покровительство». Далее… в организации есть люди, которые сначала действуют, а потом думают… читай, горячие головы… И вот у меня складывается впечатление, что Эрик отвечал на эти письма. Смотрите:
Я считаю, что ты ошибаешься в своих рассуждениях. Ты говоришь о последствиях и об ответственности. А я предлагаю похоронить прошлое и смотреть вперед. У нас разные точки зрения, у меня и у тебя. Разные исходные пункты. Но происхождение одно и то же! Тот же старый монстр, и было бы в высшей степени неразумно будить его к жизни. Мертвецы должны оставаться с мертвецами. Я уже высказал тебе свою точку зрения на прошлое в предыдущем письме, не стану вновь касаться этой темы. И тебе от души советую сделать то же самое. Сейчас я тебя защищаю, но если ситуация изменится, если монстр проснется, могу и поменять точку зрения.
Патрик поднял глаза на Мартина.
— А вы спрашивали Франца, что он имел в виду? Что это за «старый монстр»?
— Нет, еще не успели. Но мы говорили с ним не в последний раз.
В дверях появилась Паула.
— Cherchez la femme… — сказала она. — Ищите женщину. И я ее нашла. Аксель рассказал, что в последние четыре года Эрик очень близко дружил с некоей Виолой Эльмандер. Я и с ней поговорила — можем навестить ее прямо сейчас.
— Настоящий марш-бросок с твоей стороны. — Патрик посмотрел на нее с одобрением, но и с удивлением.
— Поедешь с нами? — импульсивно спросил Мартин, но тут взгляд его упал на поглощенную игрушками Майю. — Нет… ясное дело, этот номер не пройдет.
— А может, и пройдет. — Все с удивлением посмотрели на появившуюся Аннику. — Номер пройдет, если вы оставите Майю, а я с ней поиграю.
Она с мольбой посмотрела на Патрика, потом улыбнулась девочке, и та ответила ей самой лучезарной улыбкой, которую только можно вообразить. Анника обожала детей, а своих у нее не было.
Патрик задумался.
— Ты что, думаешь, я не справлюсь? — Анника сделала оскорбленную гримасу и скрестила руки на груди.
— Нет… дело не в этом… — Патрик никак не мог решиться, но в конце концов любопытство победило. — Ладно, сделаем так. Я поеду с ними ненадолго, но к ланчу обязательно вернусь. Если будут малейшие проблемы, сразу звони. И вот что: она ест в полпервого и все еще предпочитает разную кашеобразную ерунду… Впрочем, у меня, по-моему, есть банка чего-то с мясным фаршем, так что просто разогрей ее в микроволновке. А после еды у нее сразу глаза слипаются, так что остается только положить ее в коляску и пять минут покатать… Только не забудь соску и мишку, она без него не заснет…
— Стоп, стоп! — Анника, смеясь, предостерегающе подняла руки. — Не волнуйся, мы с Майей решим все проблемы по мере поступления. Все будет как надо — и с голоду она не умрет, и с бессонницей справимся.
— Спасибо, Анника. — Патрик присел на корточки и поцеловал дочку в белокурую головку. — Папа прокатится немного и сразу вернется. А ты побудешь с Анникой, ладно?
Майя некоторое время серьезно рассматривала отца своими огромными глазами, словно взвешивая его предложение, но потом отвернулась и опять занялась большой куклой, пытаясь выдернуть у нее ресницы. Патрик сконфуженно поднялся.
— Незаменимых людей нет! — произнес он с деланой горечью. — Желаю приятно провести время.
Он обнял Аннику, и они двинулись в гараж. Его охватило почти восторженное чувство, когда он сел за руль и сунул ключ в замок. Мартин устроился на пассажирском сиденье, Паула расположилась сзади, сжимая в руке бумажку с адресом Виолы Эльмандер. Патрик вырулил из гаража и взял курс на Фьельбаку. Ему было настолько хорошо, что он начал напевать себе под нос.
Аксель медленно положил трубку на рычаг. Происходящее казалось ему все менее и менее реальным, как в предутреннем сне. Дом без Эрика стал пустым и холодным. Странно, они с Эриком жили совершенно отдельной жизнью, не вмешиваясь в личные дела друг друга. Иногда могли за несколько дней не обменяться ни словом. Даже ели, как правило, в разное время, и дом словно был поделен на две зоны — его и Эрика. Но это вовсе не значило, что они были чужими друг другу. Нет, они очень близки с Эриком. Были близки, с горечью поправил себя Аксель. В доме всегда стояла тишина, каждый занимался своими делами.
И сейчас тихо. Но это другая тишина. Тогда было тихо, но Аксель знал, что Эрик сидит в библиотеке и читает. Тогда было тихо, но они могли в любой момент прервать эту тишину, если бы хотели. А сейчас тишина стала огромной, бесконечной и безнадежной.
Эрик никогда не приводил сюда Виолу. И не говорил о ней. Аксель случайно узнал о ее существовании — она позвонила, а он взял трубку. В то время Эрик иногда исчезал на два-три дня. Паковал небольшую сумку, коротко прощался — и исчезал. Иногда Аксель даже завидовал Эрику — завидовал, что у того кто-то есть. У Акселя по большому счету никогда и никого не было. Конечно, были женщины, случались влюбленности, но ни одна из них не нашла продолжения. И всегда по его вине. Он ничего не мог с этим сделать — слишком всепоглощающей была его другая страсть, его главная жизненная задача. С годами страсть эта все больше напоминала требовательную любовницу, не оставляющую места ни для кого и ни для чего другого. Его работа стала внутренней пружиной жизни, ее смыслом… короче говоря, она стала самой жизнью. Когда это произошло, он и сам не знал. Нет… неправда. Знал. Конечно знал.