Железный Совет (другой перевод)
Шрифт:
Долгое время все молчат. Потом негромко раздаются короткие слова:
– Там охотятся другие. Мы им не нужны.
– Но вам необходимо уйти. Если вы останетесь, люди принесут вам разорение. Кланы должны объединиться и укрыться где-нибудь.
– Мы укроемся. Когда придут люди, мы будем деревьями.
– Этого мало. Люди будут осушать ваши земли. Они засыплют вашу деревню.
Копьеруки глядят на него.
– Вам надо уходить.
Они останутся.
Все последующие дни Иуда кусает локти. Он делит с копьеруками трапезы, наблюдает за ними, делает записи, гелиотипирует их жизнь, но страх,
– Бывают сражения, – отвечают ему копьеруки на вопрос о войнах. – Три года назад мы воевали с другим кланом, и многих наших убили.
Иуда спрашивает, сколько. Копьерук поднимает обе руки – по семь пальцев на каждой, – сжимает и разжимает ладони, а потом прибавляет еще один палец. Пятнадцать.
Иуда качает головой.
– Погибнет больше ваших, куда больше, если вы не уйдете, – говорит он, и копьерук тоже качает головой: он перенял жест от Иуды и очень этим гордится.
– Мы станем деревьями, – говорит он.
Иудины фигурки уже могут танцевать, и с каждым днем делают это все лучше. Теперь он лепит из глины и торфа кукол ростом в фут. Он не знает, что именно происходит по его воле, и как ребятишки-копьеруки научили его этому, и что вложил в него тот взрослый, но Иуду приводят в восторг его новые способности. Его создания даже побеждают других в соревнованиях големов.
Это занятие радует Иуду, но и раздражает – слишком оно походит на бегство от реальности. Раз или два он делает попытку уговорить копьеруков уйти с ним в глубину болот. Он недоволен своей неспособностью подобрать нужные слова, чтобы сдвинуть болотных жителей с места. «В конце концов, – говорит себе Иуда, – это их культура, их жизнь, их природа – значит, им и отвечать». Но он понимает, что это самообман.
Иуда ощущает себя шестеренкой в механизме истории. Как бабочка, насаженная на иглу, он трепыхается, но деваться ему некуда.
Грохот доносится до них все чаще, а залпы охотничьих ружей не стихают ни ночью, ни днем. Иуда делает открытие. Он наблюдает, как копьеруки окружают амфибию величиной с теленка, хором поют ей свое «ах, ах, ах» и на полсекунды, не больше, амфибия застывает в сгустке времени. Тогда Иуда осознает, что ритм их заклинания перекликается с детской песенкой для управления големом. В сущности, тот же самый заговор, только разбитый на части и многократно усложненный.
Иуда одержим заклинаниями. Ему хочется законсервировать момент их произнесения, заморозить звуки, разъять их на части. Но все, что он может, – это записать их со слуха как можно ближе к оригиналу, а затем выяснить, как звуки связаны между собой.
Иуда работает быстро. Он чувствует, как внутри него словно затягивается узел. Красноглазый, с которым они почти подружились, помогает ему.
– Мы делаем фигуры, которые двигаются. Все, и молодые, и старые, только по-своему.
И Иуда понимает, что детские песенки – простое притворство: главное – руки. Ритмические песнопения охотников выполняют ту же работу, которую дети делают пальцами. Одно сродни другому.
Издалека доносится ритмичный грохот стройки.
Первым погибает молодой копьерук – с перепугу он забыл, что надо сохранять защитный вид. Его подстрелил траппер, тоже напуганный мельканием чего-то необычного – не то животного четырех футов росту, не то ствола гниющего дерева. Он
«Они уже у озера», – подумал Иуда и представил, как бесчисленные вагонетки с землей, камнями и песком опорожняются в воду, постепенно стирая болото с лица земли.
Время пришло. Пора уводить клан подальше от этих мест, уговорить их скрыться. Другой возможности не будет. Но Иуду не слушают. Вечер за вечером он твердит одно и то же: здесь опасно, надо уходить, это не последняя смерть, – все без толку. Тогда он сдается и отстраняется. И снова превращается в наблюдателя.
Копьеруки негромко спорят между собой. Им не хватает пищи. Рыба и звери, на которых они охотились, либо ушли, либо задохнулись. В болото просачивается отрава: отходы жизнедеятельности тысяч мужчин и женщин, протекающие уборные, чистящие кристаллы, порох и наспех вырытые могилы загрязняют все вокруг.
В следующий раз трапперы застигают врасплох одинокую самку. Гул стройки не стихает ни на миг.
Возвращается группа охотников-копьеруков: они пытаются рассказать о том, что видели. Болото вычерпано до дна, что-то надвигается. Иуда знает, что теперь там работают паровые экскаваторы, а рабочие прибывают с каждым днем.
– Один пытался навредить нам, – говорит копьерук и показывает собравшимся отнятое им ружье.
На оружии – пятна крови. Они убили человека, и Иуда понимает, что теперь спасения для них нет. Их время вышло. Они этого не понимают. Свет солнца уже не для них. Все кончено. Иуда яростно учится, чтобы хотя бы в своих заметках сохранить этот народ, воздать ему последние почести.
После этого убийства на копьеруков открывается охота.
Рыжие самцы разворачивают своего запеленатого бога и несколькими ударами резца превращают его в духа мщения. Они воскрешают культ смерти. Избранные самки и коричневые самцы окунают свои руки-копья в отраву, которая убивает, проникая в тело сквозь мельчайший порез, но ровно через сутки она просочится сквозь кожу самих мстителей и убьет их, так что им остается лишь стать неистовыми воинами-самоубийцами.
Иуда видит плавающие в зеленых болотных окнах трупы ньюкробюзонцев, покрытые ранками от уколов копьеруков и раздувшиеся от яда. Если его заметят рядом с обитателями болот, то в обход всякого закона, но при всеобщем одобрении предадут медленной и мучительной смерти как предателя своей расы и своего города. Храбрецы-копьеруки устраивают засады на строителей дороги.
Группами по трое или четверо они убивают людей и кактов. За каждую пару рук-копий объявляется награда. Через несколько дней на болотах появляются новые люди – охотники за скальпами. Отбросы сотен культур, они бросают вызов всякому обществу, одеваясь в невообразимые лохмотья. Иуда наблюдает за ними из-за деревьев.
Жадное до кровавых денег отребье из Толстоморска и Хадоха, пираты-какты из Дрир-Самхера. Есть среди них и водяные, подонки из Чарчельтиста и Нью-Кробюзона. Одна семифутовая женщина орудует двумя цепами и притаскивает множество мертвых копьеруков. Поговаривают, будто прибыл даже один гессин в полном вооружении. Ведьма с берегов пролива Огненная вода добывает немало рук-копий и, собрав из них устрашающий букет, погружается в охотничий сон, чтобы изгнать терзающих весь лагерь демонов сновидений.