Железом и кровью
Шрифт:
Я поднялся наверх и переоделся. В всё ещё голове кружились отрывки из сегодняшних разговоров.
Бернар остался в посольстве. Он ещё раз посоветовал мне не высовываться и быть крайне осторожным.
— Устал? — в комнату заглянула раскрасневшаяся Корчакова.
— Есть немного. Кстати, вот держи, — тут я протянул ей кошель с золотом. — Эльфы оплатили, так сказать, мои услуги.
Вдруг вспомнилось недовольное лицо гоблина, выдающего по расписке деньги.
Зая приняла тяжёленький мешочек и охнула.
— Что же
— Угу. Завтра с утра привезут… А куда ты столько рыбы берёшь?
— Да на свадьбу же! Как ты меня утром слушал!
Я смущённо улыбнулся.
— Ладно, пошли, а то не удобно получается, — сказала Корчакова.
— Может я…
— Пошли. Пошли, давай, — Зая схватила меня за руку и потянула за собой.
Шёлковая нежная кожа её пальцев скользнула в моей твёрдой шершавой ладони… Я резко потянул Корчакову назад к себе и она, охнув, рухнула на меня.
— Да ну их, гостей! — сказал я. — Останемся здесь.
Зая улыбнулась и чуть покраснела.
— Потом. Всё потом, — закусив нижнюю губку, промурлыкала она.
Мы спустились вниз, где вовсю плясал народ. Зая скользнула в сторону подклета, а я отправился на поиски свободного места.
Пир, как говорится, был горой, в самом разгаре. Тысяцкий завернул в скатерть курицу и зычным голосом попросил родителей новоявленного мужа, чтобы те благословили «вести молодых опочивать».
Тысяцкий уже хорошо поддал, потому несколько раз сбивался, чем вызывал целую волну весёлого хохота.
Молодых благословили, и повезли в опочивальню в их новый сруб на северной окраине слободки.
Девки из заиной прислуги живо накрыли второй «горный» стол. Музыканты дружно заиграли и тысяцкий со свахой кинулись жарко выплясывать в центре комнаты. Следом бросилась и молодёжь. Остальные лишь весело похлопывали, а то и просто вели пустые пьяные разговоры.
Я быстро утолил первый голод и теперь сидел подбоченившись со здоровенной кружкой ароматного пива.
Зазывалы пригласили всех за накрытый стол. Едва гости расселись, понеслись поздравительные величания, а чуть погодя женщины затянули «При вечере, вечере».
— Скучаешь? — незаметно подсела рядом Зая.
Её глаза блестели. Вся счастливая, прямо светящаяся изнутри, она прижалась щекой к моему плечу и подхватила вместе с хором:
…Мне и так сердцу тошнехонько, Ретивому обиднешенько. У меня, у молодешеньки, Резвы ноженьки подрезало, Белы ручки опустилися, Очи ясны помутилися, Голова с плеч покатилася.Песня кончилась, и гости тут же выпили.
— Не пойму, — сказал я Зае, — отчего следует на свадьбах петь грустные
Корчакова пожала плечами и вздохнула, незаметно утирая в уголке глаза маленькую слезинку.
У входных дверей я увидел ратника. К нему уже приставали подвыпившие зазывалы, поднося рюмку водки.
Я встал и подошёл к солдату. Чутьё подсказывало, что это ко мне.
Завидев меня, ратник, потянувшийся было к рюмочке, тут же выпрямился и резко кивнул головой в знак приветствия.
— Имперские замашки, — проворчал старик, сидевший недалеко у двери и куривший трубку. — Вот в наше-то время так старшим почёт не оказывали. Поклон били. Понатягали обычаев поганых со Святой Земли…
Ратник был молод. Он смутился и как-то растерянно посмотрел мне в глаза, словно ожидая нагоняя в свою сторону.
— Слушаю, — спокойно сказал я.
— Я от Избора Иверского… вернее, от Исаева. Он меня послал…
— Кто послал? — не понял я.
— Это… Исаев… Он сейчас у Избора… был… В общем, вам надлежит завтра к обеду придти к Исаеву.
— Куда придти? — парень говорил так путано, что я совсем не понял смысл его послания.
— К нему… домой…
— Домой? Или в Приказ?
— Домой.
— Ну, хорошо.
Ратник снова кивнул, потом замялся и слегка поклонился.
Скорее всего, он был из людей Иверского. А раз Исаев встречался с последним, то…
Неожиданно я понял, что Жуга послал этого молодого непримечательного паренька, поскольку не доверят никому из своих.
Чего бы это так? Что случилось?
Я вспомнил, что сегодня был Большой Совет, где собрались представители всех рас Лиги: и люди, и эльфы, и гибберлинги. Туда же должны были пойти и Иверский с Исаевым.
— Что случилось? — подошла Зая.
— Пока ничего.
— Снова дела?
— Возможно, — нехотя ответил я, увлекая Корчакову в сторону.
Снова грянула весёлая музыка и Зая, схватив меня за руки, потянула в танцевальный круг.
Её горячее дыхание, блестевшие глаза, сладкие губы… всё это разом перечеркнуло зародившуюся было тревогу.
До моего уха донеслось чьё-то меткое замечание в мою сторону:
— Вишь! Почётник у нас какой! Видный.
Зая тоже услышала эти слова и улыбнулась.
И мы закружились с другими молодыми парами…
6
Жуга жил в конце Борового переулка.
Двухъярусный кирпичный дом, в стиле которого хорошо просматривались эльфийские мотивы; крытая железом крыша; на ней высокая прапорица в виде бегущего конька; массивные дубовые двери с резным орнаментом — сразу видно, что хозяин этих палат был человеком зажиточным, можно сказать — богатым.
Я огляделся по сторонам, отмечая чистоту, царившую в переулке. Недалеко от входа стоял высокий фонарь, рядом с ним у глухой стены массивная скамья да столбики для привязывания лошадей.