Жемчужница
Шрифт:
И если по словам зубатки у него есть какой-то маломальский шанс (есть же, да?), то почему бы не воспользоваться им? Вот прямо сегодня. Прямо после того, как проводит пугливую ведьму до покоев её муженька.
— То есть он… — вдруг просипела Алана, поглядывая на Лави сквозь пальцы, — но почему он?.. — непонимающе пискнула она, глотая вопрос, но парень, тяжело вздохнув, и так всё уже понял.
— Да потому что он тебя любит, дурочка, — покачал Лави головой, молясь океану о том, чтобы у него хватило терпения на остаток пути.
— Но что ему мешало… ну… — всё не унималась
Ей правда не было понятно, что если ты в кого-то влюблен, то до других особо дела нет?
…хотя о чём это он. Она же выросла рядом с тем, у кого был двор жён.
— Мариан на тебя плохо влияет, — вздохнул Лави, покачав головой, и нетерпеливо дёрнул ноздрёй, когда увидел нужный поворот в коридор с покоями Тики.
Алана долго молчала в ответ на это и рот открыла только когда они подошли к дверям. Прикусила губу, вскинула на него какие-то совершенно по-девчачьи загнанные глаза — и вздохнула:
— Ты думаешь?.. Просто я… — она в явном волнении заломила пальцы и оборвала себя на полуслове, в мгновенье ока кидаясь к нему и крепко обнимая. — Неважно, в общем. Спасибо тебе. Правда. Огромное.
Лави снисходительно усмехнулся, чувствуя, как девушка тепло дышит ему в шею, и погладил ее по спине. Уже больше не пытаясь ощутить под тканью одежды рубец шрама.
Почти не пытаясь.
— Все будет хорошо, зубатка, — бодро заявил он и ответ и немного неловко отстранился, когда объятия затянулись и стало жарко.
(Строго говоря, ему не очень хотелось это делать, но вслух он этого никогда не скажет).
— Надеюсь, — слабо улыбнулась ему Алана и, отвернувшись, толкнула дверь в покои Тики, вскоре скрываясь за нею и оставляя парня одного.
Лави поймал себя на том, что глупо улыбается глядя в стену, и мотнул головой, мысленно ворча, но не имея ничего против. Жить без тяжести в груди оказалось куда легче, чем ненавидеть все живое и беспрестанно посыпать свои раны солью. Да и кто бы сомневался, скажите на милость? Это просто он сам невозможный остолоп, мало что понимающий в отношениях. И ведь история с Вайзли — прямое тому доказательство.
Воспоминание о Вайзли заставило Лави перестать улыбаться и наморщить лоб.
Эту проблему как можно скорее следовало решить и желательно в положительную сторону. В конце концов, он еще хотел небольшой бонус к своему собственному «долго и счастливо», раз уж остальные так хорошо устроились, и младший брат Тики, он…
Он был не просто бонусом, он был прекрасным подарком.
Который следовало еще заслужить.
Лави сжал губы и, решительно развернувшись на пятках, зашагал обратно по коридору. В конце концов, с этим нужно было что-то делать. И даже если ничего не получится, он хотя бы перестанет мучиться ожиданием.
До покоев Вайзли парень, иногда срываясь на бег, будто боясь не успеть, дошёл за считанные минуты, словно бы те и не были на другом конце дворца, и это заставило усмехнуться — с Аланой все казалось таким длинным и далёким, всё растягивалось до размеров бесконечного океана, всё становилось подобным
Лави тряхнул головой, остановившись перед резными высокими дверьми с выструганными на них дельфинами и волнами, и попытался отвлечься от мыслей о тётке — потому что тётку он оставил в покоях Тики, а сейчас ему нужно было полностью сосредоточиться лишь на одном человеке. На Вайзли, который сейчас либо спит (что вряд ли — пусть и было ещё утро), либо вновь погружен в свои исследования.
Честно говоря, Лави был бы счастлив, если бы юноша спал. Но судьба не была к нему так благосклонна — потому что Вайзли был более чем бодр.
Он стоял за столом, видимо, проводя какой-то эксперимент, и в тот момент, когда Лави попытался осторожно пробраться ему в спальню, смотрел как раз в сторону двери.
В общем, незамеченным зайти не удалось.
— Э… — сглотнул парень, наблюдая за удивлённо приподнявшим бровь юношей. — Доброе утро, — неловко улыбнулся он, махнув ладонью в знак приветствия.
Лицо Вайзли тут же приняло холодное неприступное выражение в ответ на это. Он скрестил руки на груди и надменно вскинул подбородок, прожигая тритона довольным взглядом.
— Зачем пожаловал? — болезненно бледный, сердито сверкающий золотисто-карими глазами и явно желающий дать понять, что так просто ничего не решится, он заставил Лави шумно вздохнуть и плотно притворить за собой дверь.
— Поговорить хочу, — отозвался парень и бесстрашно подошел вплотную к столу, который теперь был между ним и разозленным ученым единственным препятствием.
Которую при желании совсем легко преодолеть.
— Вот как? — голос Вайзли стал елейным. Юноша плюхнулся в свое кресло, одним движением руки сметая со столешницы все реактивы как будто они не имели никакого значения, и откинулся на мягкую спинку, моментально становясь похожим на слушающего нерадивого подчиненного Шерила. — Ну что ж, говори. Ты же многое, наверное, хочешь мне рассказать.
Лави коротко усмехнулся и опустился в кресло напротив.
Помогать ему явно не собирались. Ну конечно, он же не бедный милый болезненный юноша и не заворожившая всех прекрасная зубатка. Он всего лишь Историк и все должен делать сам.
— С чего именно я должен начать? — поинтересовался парень покладисто, раз уж все началось так.
Он расскажет Вайзли обо всем, будет спокоен и честен. И потом — скажет, что не спал, когда тот его целовал.
…хотя какой это поцелуй. Уж Лави может показать ему, как люди должны по-настоящему целоваться.
…если Вайзли после такого-то промаха это ему позволит.
Юноша смотрел на него спокойно и даже, казалось бы, незаинтересованно, как бывало, когда перед ним очередной подопытный, — он чуть щурился и нарочито безразлично наблюдал, пытаясь не показывать своего интереса, своего желания выяснить всё, и это, на самом деле, привлекало в нем Лави чуть ли не сильнее всего. Эта жажда знаний и исследований, граничащая иногда даже с безумием и ненормальностью.