Жемчужница
Шрифт:
Однако как только мужчина толкнул дверь в свои комнаты, то понял, что его планам сбыться не суждено.
На кровати в его спальне дремала Алана, заплетенная по всем правилам и наряженная в то самое ханьфу, которое они купили в одном из селений просто потому, что оно потрясающе смотрелось на девушке.
И в которое она так ни разу и не нарядилась.
Потому что призналась, что ощущала себя совершенно обнажённой — и что не хотела это показывать кому-либо.
Хотя перед Тики она уже не стеснялась своей наготы на тот момент.
Та её фраза, она была такой ошеломляющей, такой
И сейчас Алана лежала на его кровати — такая же беззащитная и расслабленная, безмятежная, великолепная в своей чистой, какой-то возвышенной красоте, и Тики вновь не мог понять, как вообще был способен злиться на неё.
Все мысли выветрились из головы.
Он хотел что-то сделать? Хотел, кажется, извиниться за своё идиотское поведение и предложить себя в качестве мужа, хотел окунуться в ванну и переодеться, чтобы не представать перед ней таким потрёпанным и запыленным, и, как видно, сделать это придётся в рекордные сроки и настолько тихо, чтобы даже чутко спящая русалка не расслышала плеска воды.
Тики качнул головой, чувствуя, как на губах поселилась лёгкая улыбка, и аккуратно подошёл к кровати, все же не сдержавшись и совсем невесомо погладив девушку по лодыжке поверх тонкой ткани юбки.
И тут же Алана дёрнулась и раскрыла, как заметил с тревогой Микк, чуть покрасневшие словно от недосыпа глаза, испуганно воззрившись на него, не говоря ни слова и даже почти, кажется, не дыша.
Они оба замерли в своих неудобных, неловких позах, и Тики просто не мог оторвать от девушки взгляда.
Алана накрыла его руку своей и легонько сжала пальцы, как будто не хотела, чтобы он отстранялся. И уже хотела, кажется, сказать что-то, как мужчина не нашел ничего лучше, кроме как выдохнуть:
— Прости, разбудил… Я… А что ты тут делаешь?..
Русалка как-то почти ищуще, лихорадочно всмотрелась в его лицо — и вдруг бросилась его обнимать.
— Я… я хочу извиниться, — пробормотала она, крепко обхватывая его руками за шею и пряча лицо на плече. — Я не подумала, что это может… может быть тебе неприятно, вот и… — Тики мысленно обругал себя, поняв, что, кажется, довел любимую женщину до слез, и ласково погладил ее по спине, поближе привлекая к себе и безошибочно нащупывая на спине, под тканью платья, тонкую нитку шрама.
Он никогда не забудет, где они находятся. Он нащупает каждый из них даже если совсем ослепнет.
— Нормально все, — мужчина хмыкнул и чуть отстранился, — это ты прости… — он криво усмехнулся. — Вспылил, забыв, что ты еще не раз заденешь мое самолюбие своей любовью справляться со всем сама, — Алана жарко покраснела, скорбно сжала губы и отвела глаза, явно подумав о чем-то не слишком хорошем. Тики поспешил погладить ее по бедру, показывая, что совершенно не обижен и все хорошо, и заметил: — Но это все равно не помешает мне сделать то, что я уже давно хочу.
Девушка непонятливо перевела на него взгляд, чуть опустив голову набок, и вдруг залилась нежным румянцем, а в её глазах яркими искрами загорелось что-то такое, словно бы она осознала, что хотел сказать ей Микк.
— Ч-что? —
Но разве мог он это сделать?
Алана застыла в ожидании, вцепившись пальцами в его руки, прижавшись к нему так близко, так тесно, словно не желала отпускать, словно переживала, что он мог в любой момент из ей объятий раствориться.
Тики улыбнулся, прислоняясь к её лбу своим и заглядывая в сияющие кристально-озёрные глаза.
— Жениться на тебе и задвинуть наконец за свою спину, чтобы никто не смел тебя обижать, — уверенно проговорил он, наблюдая, как с каждым следующим словом Алана расцветает все краше, как её ужасно бледные скулы заливает румянец, как на губах селится счастливая улыбка, как блеск в глазах становится всё ярче и ярче. — Видят духи, ты сама кого угодно можешь обидеть, — однако с лёгким упрёком продолжил Тики, и девушка наигранно обиженно надулась, легонько щипая его за бок и вызывая приглушенный смешок, — но менее пугливой от этого не становишься, — мягко закончил мужчина, не отводя взгляда от нежного лица Аланы, и та вдруг замерла, словно бы услышала что-то очень важное.
И внезапно по её щекам полились слёзы.
Девушка крепко зажмурилась, мотая головой, и попыталась отстраниться от Тики, но тот тут же прижал её к себе ещё ближе, пусть и не понимая до конца причины её слёз.
— Как же я люблю тебя, — между всхлипами расслышал он и глубоко вздохнул, погладив всхлипывающую Алану по спине. Кто уже успел обидеть её? Кому следует по черепушке надавать за это?
Сердитая сдержанная злость бурным ветром закружилась у него в груди и улеглась в животе, ожидая своего часа.
— Кто успел наговорить тебе глупостей и засунул в это платье? — мягко поинтересовался он, догадываясь, что сама до такого девушка вряд ли додумалась бы. Она была на диво умна и расчетлива для кучу времени просидевшего взаперти и оттого дезориентированного человека, но ханьфу… в котором казалась себе обнаженной…
Многие девушки Империи с удовольствием такое носили — их не волновало, что кто-то пялится на их обтянутые тканью прелести. Ханьфу и служил именно что для привлечения внимания — он был наглухо закрыт, но в то же время показывал едва ли не самое сокровенное. Находка швецов? Возможно.
Вот только девушка нравов Аланы в таком платье пришла бы именно что соблазнять. Однако какой смысл пытаться это сделать, если Тики и так по уши в нее влюблен? Она же не…
Алана жарко покраснела и до крови прикусила губу, как будто вспомнила что-то, о чем не хотела ему рассказывать.
— Это… ну… — залепетала она неразборчиво — и вдруг вжала голову в плечи. — Это Лави!.. Наговорил пошлостей и привел сюда, — ее голос звучал тихо и как-то пристыженно. — Я… я к нему в комнату пришла, чтобы… — она запнулась и еще сильнее покраснела, — ч-чтобы поговорить. И разревелась. Я разговаривала с отцом, и Лави, он… он был единственный, кто мог понять, — здесь девушка взволнованно затараторила, словно боялась новой вспышки злости мужчины. — А он меня застыдил и сюда отправил.