Жена чудовища
Шрифт:
Тьяна вытерла ладонью набежавшие слезы, и невольно содрогнулась, когда поняла, что даже не сомневается: Валантен окажется тут.
Собственно, все очевидно. Из нее сделали приманку для Валантена. Они добьются своего. И так просто.
Давно уже могли бы…
Его ждет суд. Какой королевский?
Дело о государственной измене. И тут уже речь не только об убийстве короля, хотя одного этого уже хватило бы.
Ей вдруг вспомнилось, как отец разговаривал с Бреном, по вечерам, у камина. Задавал вопросы, и сердился, если брат мямлил и запинался…
Если государственный изменник принадлежит к высшей знати, его судит совет арлинов Грета. Но отнесут ли Валантена к такому рангу, если он лишен части прав, и, как многие считают, не совсем человек?
Про совет арлинов ей толковала Овертина. Про то, что они, леди дома Айдов, могут при необходимости не получить поддержку. Она не говорила ничего о Валантене. Но, кажется, отец еще упоминал, что судьбу подсудимого решает весь совет, открытым голосованием. И обвиняемый может защищаться, и перетянуть мнение других на свою сторону, даже если все собрание поначалу было настроено против него. И что это может быть не так уж плохо…
Все валилось у Тьяны из рук. Вышивать, рисовать? Как она могла? Это все занятия для довольных и счастливых. Хотя бы для спокойных и уверенных.
Дров для нее не жалели, затейливо кованая подставка у камина постоянно была полна поленьев. Тьяна сама подкармливала ими пламя. Она то сидела у камина в низком удобном кресле, то вышагивала по своей комнате, а когда комната начинала казаться ей слишком тесной — под присмотром Эрис выходила на галерею. Галерея была пустой, гулкой и светлой — за стенами Синего замка стояли солнечные дни начала весны. Тьяна ходила по галерее, а Эрис стояла в уголке и ждала, когда леди Айд устанет и уйдет к себе. Удивительно, но большой живот, похоже, не слишком ее утомлял.
Вообще, Эрис была довольна своей подопечной. Леди не капризничала, не устраивала истерик, ничего не просила, если обед или ужин подавали с опозданием — не обращала на это внимания. Не жаловалась. Поплакала только поначалу, дальше была какой-то сосредоточенной, ушедшей в себя.
Иногда Тьяна засыпала у камина. Последний раз ей приснилось, как они с Валаненом катаются на лодке.
Лодка большая, с двумя парусами, прямым и треугольным. Вода прозрачная, светится синевой — гораздо синее, чем на самом деле. Очень красивая вода, притягивала взгляд, хотелось смотреть и смотреть. Тьяна встала на палубе в полный рост, держась за натянутую веревку, ветер трепал ее платье.
«Осторожнее! — сказал Валантен, — не упади за борт!»
Она только засмеялась. Она была босиком, в простом платье и с едва подобранными волосами — никто бы не принял ее за леди. Это были теплые еще дни начала осени, когда Тьяна уже привыкла к морю и не боялась его.
И она так ясно услышала эти слова, сказанные его голосом, как будто это был не сон.
«Осторожнее!»
Он закрепил парус, шагнул к ней, обнял сзади. А вода такая сине-зеленоватая, прозрачная, глубокая, так и звала в свои глубины…
Тьяна проснулась, как от толчка. Море еще стояло перед глазами, а в ушах звучал голос Валантена.
Какой хороший сон. И зачем было просыпаться?..
Она прекрасно помнила тот день. Валантен возил ее к Каменным островам. Это было довольно далеко.
Сами острова действительно оказались каменными — скалистыми и безжизненными, просто несколько кусочков неприветливой суши посреди моря. Никакой зелени, никакой воды. Посреди самого большого островка возвышалась башня со множеством окон под крышей — маяк…
На маяке жил смотритель, который им обрадовался куда больше, чем гостинцу — корзинке с пирогами и бутылке вина. На Тьяну сначала посмотрел весело, подмигнул.
— Моя жена, леди Айд, — пояснил Валантен, — Тьяна, это Сайти, когда-то он работал у меня на верфи.
Смотритель немного смутился, пробормотал извинение и неловко поклонился, а Валантен засмеялся.
— Воды пока хватает, Сайти? — спросил Валантен.
— Да есть еще бочка, милорд, — ответил тот, — только попить бы свеженькой, прямо из родника.
— Я прикажу, привезут, — пообещал Валантен, — не родник, не думай. Свежей воды.
— Ему редко привозят воду? — уточнила Тьяна потом, когда они повернули к Ниверу, — кто за это отвечает?
— Острова принадлежат Грету, — ответил Валантен. — так что Сайти служит Клайдегару и от него получает жалованье.
Почему это так ясно вспомнилось теперь? Только потому, что им тогда было так хорошо?
Вообще говоря, с самого утра у Тьяны из головы не выходило предсказание Айноры, и еще подарок шута, то самое стекло. Айнора обещала детей, любовь, и что все будет хорошо, и для этого ей нужно поступать правильно, то есть, самой решать, что делать, и не подчиняться приказам. Во всяком случае, так это передала тетя Элла. А что получается? Приходится подчиняться, и ничего не получается решить самой. А стекло? Стекло помогает рассмотреть то. что плохо видно, значит, надо что-то рассмотреть?
То стекло — тусклое, мутное…
Или дело в другом? В том, что стекло принадлежало леди Дайне? И что ей, Тьяне, нужно понять и сделать с этим стеклом, чтобы кошмар закончился?
Не может ведь быть, чтобы шут подарил его зря?
Наверное, всякий бы решил, что беспокоиться о таком уже было глупостью. Женщина, собравшаяся скоро рожать, запертая в королевской тюрьме, должна что-то такое понять, решить и предпринять?
Особенно если это неизвестно что.
Наверное, так просто было легче: воображать, что от тебя что-то зависит. И было такое явственное чувство, что-то она просто чего-то не понимает и не замечает, но это что-то — близко, рядом…
Но так действительно было легче.
Еще через два дня, утром, дверь распахнулась. Тьяна, сидящая у камина, обернулась нехотя, — она коротко, и не удержалась от изумленного возгласа — в дверях стояла леди Овертина.
Овертина медленно зашла, оглядываясь по сторонам, а дверь за ней захлопнулась.
— Да уж, следовало этого ожидать! Клайдергар, определенно, не решился бы вас обидеть! А я то… — она коротко и как-то зло рассмеялась.
— Доброе утро, миледи, — отозвалась Тьяна, — что вы имеете в виду?