Жена чудовища
Шрифт:
— Прощайте, Валантен, — сказала она, — я передам.
Ее глаза предательски щипало, когда она шла по бесконечным коридорам обратно, когда прощалась в лордом Свани. Тот смотрел со спокойным сочувствием — за долгую службу здесь он уже немало повидал.
— Завтра… вам полагается место на скамье среди высоких лордов. — сказал он.
— Не нужно. Я не приеду завтра.
— Понятно. Если передумаете, миледи, то приезжайте у Западным воротам и назовитесь начальнику караула, я предупрежу. Он проводит вас в башню. Будет видно хорошо.
Герцогиня молчала, и он добавил:
— Просто иногда мы в последний момент понимаем, что некоторые вещи необходимо видеть. Даже казнь — это не только казнь.
— Благодарю. Я подумаю, — не стала возражать Овертина.
Она искренне собиралась выполнить просьбу Валантена и не присутствовать на завтрашнем действе.
Преступников казнят на рассвете, так повелось в Грете испокон веков. Герцогиня при всем желании не могла проспать, потому что так и не сомкнула глаз этой ночью. Но и незадолго до рассвета все еще никуда не собиралась. Передумала в последний момент. Как там сказал лорд Свани, «некоторые вещи необходимо видеть». Вот и ей, наверное, необходимо. Толпа на площади — это неинтересно, толпа собралась поглазеть на лорда Чудовище, и на то, как ему отрубят голову. Потом будут рассказывать об этом внукам, как же, вряд ли в Грете опять появится Чудовище. Это событие, которое запомнят. А она, Овертина Айд, посмотрит на высоких лордов. Какие у них будут лица в этот момент? И да, на Каридана она посмотрит особенно внимательно, если он будет.
И она велела закладывать карету.
Улицы перед Синим замком оказались заполнены так, что пришлось объезжать, а потом дорогу карете перегородили груженые фуры, которые не могли разъехаться. Когда Овертина добралась до замка, солнце уже поднялось. Но люди не расходились, слышно было, как напряженно, неудовлетворенно гудела площадь. Похоже, не только Овертина опаздывала.
Она назвалась, и ее проводили в башню. У окна стоял стул и можно было задернуть штору, если не хотелось, чтобы ее видели снизу. Она настежь открыла раму окна, а штору задернула, оставив небольшую щель. Из окна был отлично виден и эшафот, и помост с длинной скамьей для важных персон, и слышны крики внизу, и людское негодование оттого, что приходилось ждать. Для короля поставили бы кресло, кресла не было — Клайдергар не собирался присутствовать.
Солнце поднялось уже довольно высоко, площадь гудела, и эшафот и помост пока пустовали. Это было необычно, и Овертина уже была готова поверить в невероятное — что случилось чудо и казнь отменена.
Еще один час, и еще один…
Шум усиливался, но никто не расходился. И Овертина ждала, чувствуя, что долго не выдержит. И наконец забил барабан, и важные персоны вышли из замка и по ковровой дорожке прошли на помост, расселись на скамье. Министр Каридан сел на крайнее место. И опять барабан…
Значит, казнь состоится.
В дверь стукнули, зашел офицер-стражник с подносом, на котором стоял кувшин и стаканы.
— Лимонад для вас, миледи, — он налил напиток в стакан.
— Что там производит? — спросила она.
— Задержка, миледи. Говорят, обсуждали очередной доклад тайников. Опять собрали арлинов, тех, кто смог быть.
— И?!
— Приговор не изменился, миледи…
Барабан загремел опять, теперь извещая о появлении палача и приговоренного. И они показались, палач с мечом, за ним Валантен Айд, а вокруг — его последний эскорт, десятка три стражника с пиками наперевес. И еще руки Валантена были скованы короткой цепью, а дополнительная стража стояла вдоль их пути — те, кому надо, наверное, помнили, что когда-то лорд Айд справился с целым отрядом. Валантен уверенно шел за палачом, казался спокойным, даже безучастным. Вот он следом за палачом взошел на помост. Вот стали читать приговор, медленно и внятно, так, что голос читающего далеко раскатывался над площадью, Овертине было слышно каждое слово. Но она не слушала.
Вот помощник палача положил на плаху снопик соломы, и палач разрубил его одним ударом.
Овертина смотрела на Каридана — он улыбался.
— Ненавижу, — прошептала она.
В толпе засвистели, и кто-то бросил камень, который ударил Валантена по плечу. Вряд ли это причинило ему боль, но заставило очнуться. И Лорд Айд рванул цепь, которая громко звякнула, но не порвалась, и заревел так, что этот рев. никак теперь не человеческий, услышали не только на площади.
Толпа замерла испуганно, стало совершенно тихо.
— Эй, Каридан, — крикнул Валантен, — когда будешь на моем месте, вспомни, что я ни в чем не виноват!
Тут уж первый министр никак не мог промолчать.
— Ты виноват, Айд! — заорал он в ответ, — это так же верно, так то, что ты до смерти не снимешь свою паршивую звериную шкуру!
По площади прошла волна шума, и опять затухла — кто бы мог подумать, что представление будет таким захватывающим.
Палач достал платок, чтобы завязать Валантену глаза, тот покачал головой — не надо. И вдруг он рухнул на колени и опять заревел, как от сильной боли, и так рванул цепь, что она лопнула. А он упал и забился, и на несколько мгновений его словно заволокло дымкой, а потом, когда рассеялась дымка…
Овертина вскрикнула, и вцепилась зубами в тыльную сторону своей ладони. Она смотрела, и не могла поверить. Впрочем, не одна одна…
Кто-то испуганно завопил и запричитал, но в основном люди и вокруг эшафота, и на скамье для высоких персон молчали, пораженные увиденным. На месте л орда-чудовища теперь лежал определенно кто-то другой.
Вот этот другой сел, рассматривая свои руки и как будто их не узнавая. Просто человек, высокий, широкоплечий и худой, с отброшенными на спину темно-русыми волосами, и руки у него были тоже обычные, человеческие, с длинными пальцами. На его руках болтались обрывки цепи, и он просто снял с запястий железные кольца и бросил в сторону — теперь кольца были велики и снялись свободно.
Как ни странно, первым опомнился палач, он отложил меч и подал руку бывшему чудовищу.
— Позвольте вам помочь, милорд, — сказал он, — рубить вам голову, как вы понимаете, уже вроде не получится. Раз такое дело.
Этих слов герцогиня не услышала, она лишь увидела, как Валантен встал, пошатываясь, опираясь на руку палача. На его плечах болталась непомерно большая рубаха, а штаны могли бы свалиться, если бы он их не придержал. И черты лица… да-да, этот человек, несомненно, был Айдом.
В толпе кто-то истошно завопил, теперь уже от восторга.
— Да он же не виноват! Он не виноват! — заорали с другой стороны, и это тут же подхватила вся площадь, и теперь это неслось со всех сторон.
И те, кто стоял дальше всех и даже не слышали, что крикнул Первый министр Каридан перед тем, как все случилось — они тоже кричали про невиновность, уверенные теперь, что это так есть. Площадь бушевала. Разочарованных не было — все вышло даже интереснее, чем предполагалось.
Валантен Айд сошел с эшафота, его слегка пошатывало, и палач придерживал его за локоть. Стража тут же окружила их, сдерживая натиск толпы, а натиск этот был немалый, все хотели ближе взглянуть на бывшее чудовище, потрогать, может быть. В плотном кольце стражи его повели обратно в замок.