Жена чудовища
Шрифт:
Она опять принялась ему что-то объяснять, но Валантен покачал головой, притянул ее к себе и быстро лизнул в висок, и пошел прочь. Почему он не поцеловал ее, как в их последнюю встречу? Так было бы гораздо лучше. И она испугалась, что он вот так уйдет и больше не вернется. Стала страшно, и она бросилась следом…
И проснулась. И от воспоминаний, как Валантен уходил от нее. в груди холодело.
Но это лишь сон. Значит, все чувства, им вызванные, скоро развеются. Просто вчера они узнали много тревожного, оттого и снятся такие сны.
Она встала, на ощупь нашла разложенное с вечера платье и принялась одеваться.
— Куда ты собралась, моя леди? — это Эль тоже проснулась и смотрела на нее.
— Пора вставать. Скоро рассвет. Сегодня день большой молитвы. Она начнется с первыми лучами солнца, и закончится с последними. Значит, все в Обители уже встали.
— Убедила, — Эль тоже поднялась.
— Послушай, — Тьяна села на ее кровать, — я теперь не уверена, что Тайна есть под деревом. Вчера была уверена. Ведь дерево уже осматривали, и ничего не нашли. И даже если найдем, заклятье больше некому снимать. И даже если можно… Его нельзя снимать, не спросив у Валантена. Он не раз говорил, что не хочет менять свое обличье на обыкновенное. Ну, разве только ради семьи и герцогства он был согласен.
— Ой-ей, сколько сомнений, — протянула Эль, — может, и не поедешь за Тайной?
— Обязательно поеду. Я должна точно знать, есть она там или нет. И мне снилась графиня Каридан.
— Ты во сне не прихлопнула ее веником? — хмыкнула Эль.
— Я ее боялась.
— А зря. Во сне не надо бояться, лучше — веником. Айнора так говорила.
— Эль, если она оклеветала Валантена, то как она могла сделать столько? Как у нее получилось? Кто ей помогал?
— Не знаю. Встретишь ее — спроси.
— Думешь, я встречу ее и стану спрашивать? — Тьяна обняла себя руками.
Отчего-то стало зябко. Впрочем, в келье и было нежарко.
— Нет, я шучу, моя леди, — вздохнула гадалка, — не хватало нам только ее встретить. Но если во сне — то спроси, а потом веником. Во сне все можно.
Пришла леди Фан, уже свежая, умытая, и еще озабоченная и строгая, и позвала вниз, завтракать. Она опять ели в одиночестве — у монахинь утро началось значительно раньше. На столе были теплые лепешки и тот же травяной чай, подслащенный медом. А в окно видно было, что восход уже окрасил розовым облака над Обителью.
— Ты не ешь, тетя, — заметила Тьяна.
— Не хочется, — скупо улыбнулась леди Фан.
Эль тоже отложила надкушенную лепешку. Одна Тьяна не могла пожаловаться на аппетит — здешняя еда, такая простая, снова показалась ей вкуснее, чем в Нивере. Или, может быть, это ее сын проголодался? В знал согласия с этой мыслью будущий герцог решительно толкнул ее под ребра…
— Нам надо подождать отца Дорина, — сказала леди Фан, — он уехал в деревню, скоро вернется.
Сегодняшний обряд только для женщин. И еще ночью приехали какие-то леди из Гарратена, чтобы поучаствовать в молитве, но они уедут уже завтра. И Рамуана просила нас пока не выходить, не показываться, чтобы тебя не заметили, Тин. А потом мы тихонько пройдем до ворот. Монастырь сейчас пустынный, никого не встретишь. Все на молитве.
Священника пришлось ждать довольно долго, он как в воду канул.
— Зачем нам вообще отец Дорин? — нервничала Тьяна.
— Потому что он назначен в тот Храм, — терпеливо объясняла тетя, — а ты собираешься искать там Тайну.
Это имеет к нему отношение, согласись? И как ты возьмешь эту Тайну, если она там? Ее полагается брать из рук священника.
Несколько раз подходила Рамуана и шепталась с тетей. А потом заглянула монахиня в бордовом платье.
— Леди Фан, матушка Рамуана зовет вас и эту девушку, — сказала она, показав на Эль, — быстрее, пожалуйста, это срочно.
— Что еще такое, — пробормотала тетя, вставая, — надеюсь ничего не случилось.
Они с Эль вышли. Тьяна осталась одна. И у нее отчего-то нестерпимо зачесался палец под кольцом Айноры. Она сдернула кольцо, и потерла кожу под ним. И, услышав шаги, подняла голову.
— Уже, тетя? А где Эль? — и тут же поняла, что это никак не тетя, вошедшая дама была старше и полнее.
Дама закрыла дверь и задвинула тяжелый кованый засов. И обернулась, сказала с ласковой улыбкой — Здравствуйте, дитя мое. Ну что вы за глупости затеяли, право? В вашем ли положении разъезжать по монастырям?
Тьяна судорожно вдохнула… выдохнула.
Графини Каридан быть здесь просто не могло. Но она была. С ней в комнате, за запертой дверью. Они одни, и больше никого.
— Здравствуйте, миледи, — сказала Тьяна, — как нам с вами везет на неожиданные встречи. Тогда, в Асте. в кондитерской. И вот теперь. Вы ведь приехали на молитву, правильно?
Ей удалось сказать это вполне пристойно — почти спокойно, без дрожи, даже с легкой улыбкой.
— Конечно, на молитву. О, моя дорогая! — графиня сердечно улыбнулась и шагнула к Тьяне.
Та поднялась с табурета, но двинулась не к графине, а наоборот, обошла стол и встала за него.
Теперь между ней и старой леди был обеденный стол.
Графиня остановилась, ее взгляд изменился.
— О, вот как, — пробормотала она, — что с вами, дитя?
— Мое положение сделало меня нервной, миледи. Я не люблю, когда ко мне приближаются. Когда обнимают. Пожалуйста, не приближайтесь.
Тьяна мечтала, чтобы тетя и Эль вернулись как можно скорее. Но задвинутый засов на двери, за спиной у графини, красноречиво говорил о том, что теперь будет непросто.
— Хорошо, хорошо, не волнуйтесь, — махнула рукой графиня, — а ваша тетушка немного задержится. Об этом тоже не волнуйтесь. Монахини, кстати, все на молитве, конечно же. То есть довольно далеко. Сюда никто не придет.
Еще не так давно Тьяне и в голову не пришло бы бояться пожилых леди. Она была здоровой, ловкой и сильной молодой женщиной, могла сколько угодно ходить, бегать, ездить верхом, и даже в шутку драться с Бреном на палках. Как это было давно…
Конечно, в шутку. Всерьез брат с ней не дрался. Отец говорил, что благородные эссы не должны сражаться с мужчинами, это не из забота. Хотя и быть совсем беспомощными они тоже не должны.