Жена или жертва?..
Шрифт:
Гленда подошла и остановилась рядом со мной, застенчиво улыбаясь.
— Бедная Джезебел, — с деланной жалостью в голосе произнесла она. — Неудивительно, что мы с ней не выносим друг друга. Если бы она не сопротивлялась, все было бы в порядке. Должна признать, что кошка оказалась не слишком терпеливой моделью, но, пожалуй, мне довольно хорошо удалось это передать, не так ли?
Она ждала, что я буду шокирована, и с любопытством наблюдала за выражением моего лица, явно ожидая увидеть на нем ужас или отвращение. Но я не собиралась доставлять
— Очень хороший рисунок. Он производит неприятное впечатление, но, безусловно, выполнен мастерски. — Я помолчала и нанесла ответный удар, едко заметив: — Много лучше, чем эскизы портрета Кейта, которые ты рисовала последние несколько дней.
Гленда отпрянула и, выхватив у меня акварель, сунула ее обратно в ящик. Когда она заговорила со мной, дыхание ее участилось.
— Что ты хотела этим сказать?
Было что-то пьянящее в этой схватке.
Все. С меня хватит! — сказала себе я. Я должна помогать Гленну, но мне надоело постоянно становиться объектом охоты. На этот раз атаковала я сама.
— Возможно, ты не более самостоятельная личность, чем Гленн. Тебе не приходило в голову, что может наступить время, когда вы поменяетесь местами? Он ведь точно так же может вытянуть из тебя все, в чем нуждается, чтобы стать художником, и оставить тебя опустошенной? Тебе не кажется странным, что ты остановилась в своем творческом росте, как только он продвинулся вперед?
Гленда захлопнула ящик секретера так резко, что он заскрипел, и я услышала, как дерево треснуло. Она размашистым шагом пересекла комнату, так что подол ее длинного платья взметнулся вокруг длинных красивых ног.
— Похоже, ты так и не поняла, зачем я показала тебе этот рисунок. А жаль! Я рассчитывала, что у тебя хватит ума догадаться, что я имею в виду. Кошка была поймана в сеть, и никто не пришел помочь ей, пока я не закончила свою работу. Разве не то же самое происходит сегодня с тобой? Ты — в клетке, из которой не сможешь выбраться, пока не стихнет бушующая за окнами буря, и вокруг нет никого, кто бы пришел тебе на помощь! — с мрачным удовлетворением закончила она.
Маленькие холодные коготки снова пробежали по моей спине. Она была права. С тех пор, как Номи уехала вместе с Гленном, оставив меня наедине с Глендой, я ни на секунду не могла позволить себе расслабиться. Но я не должна показывать ей, насколько напугана.
— Ты ошибаешься, — возразила я. — Я не так уж беспомощна и могу в любой момент уйти отсюда.
— Но ты не сделаешь этого, — заверила она меня.
Меня охватило непреодолимое желание доказать Гленде свою правоту, и я быстро, стараясь не обращать внимания на острую боль, внезапно пронзившую мою лодыжку, поднялась в свою комнату. Там я поспешно обулась, надела пальто и закутала голову шарфом.
Гленда стояла внизу и, словно леопард, снова изготовившийся к прыжку, ждала, когда я спущусь.
— Я ухожу к Макинтайрам, — заявила я.
Она мило улыбнулась.
— А что если Гленн вернется домой и обнаружит, что ты ушла? Как ты объяснишь ему свой поступок? Скажешь, что его сестра затерроризировала тебя до такой степени, что ты вынуждена была искать убежище у наших заклятых врагов? Нужно быть полной дурой, чтобы пойти на такое! Ты думаешь, он поверил, что Трент случайно спас тебя из капкана, и спокойно отнесся к тому, что тот обвинил во всем меня?
— А это была не ты? — поинтересовалась я.
Она пожала плечами.
— Мне больше нравится оставлять тебя в неведении. Но не думай, что я не читала главу в книге Трента, посвященную твоему отцу. Не забывай, что он был женат на мне, когда ездил в Калифорнию, чтобы ее закончить, и вернулся домой с забавной сказочкой о помешанной девчонке, которая влюбилась в него там. О, я наслышана об этой прелестной Бернардине. Я читала твои письма. Мне известно, кто такая Дина Блейк, — даже если Гленн этого не знает. Но эту карту я буду держать в рукаве, чтобы использовать в нужный момент.
Я почувствовала невыносимую боль, как будто в кровоточащей ране повернули нож. Ничто не могло привести меня в большее замешательство, чем осознание того, что Гленда знает все о сумасшедшей любви, которую я испытывала к Тренту. Она читала мои детские невинные письма!
Но у меня хватило сил сохранить внешнюю невозмутимость.
— Я собираюсь прогуляться, — ледяным тоном повторила я и вышла в парадную дверь.
Снегопад оказался не таким сильным, каким виделся из дома, да и порывы ветра не были такими стремительными. Но устоять на мокрой земле было нелегко, и, обходя дом, я поскользнулась и снова подвернула раненую лодыжку.
Когда я, прихрамывая, вышла на сторону, открытую к озеру, ветер с силой ударил в лицо, а колючие снежинки ужалили меня в лоб и щеки. Отвратительная смесь снега с дождем еще никому не приносила удовольствия, но сейчас я обрадовалась бы и более отвратительной погоде, лишь бы это помогло мне избавиться от мыслей о Тренте. Оказывается, он не только не собирался отвечать на мои письма, но и читал их своей жене, весело обсуждая детские чувства влюбленной в него глупышки.
Ночь была не такой темной, как я ожидала. Свет из окон дома яркими пятнами лежал на белой земле, а склон холма напоминал чистое полотно незаписанного холста, стоящего на мольберте художника.
Осторожно переступая по скользкой слякоти и поминутно хватаясь за ветви деревьев, я вернулась к дороге. Так мне не надо будет спускаться по холму и переходить замерзшее озеро по льду, и я быстрее доберусь до дома Макинтайров.
Моя лодыжка болела, но я шла довольно бодро. Увы, на первом же крутом повороте я не устояла на ногах и упала прямо в снег. После второго падения я повернула обратно к ровной площадке, с трудом пересекла открытое пространство, где ветер и снежная крупа с новой силой набросились на меня, и доковыляла до веранды.