Жена или жертва?..
Шрифт:
Пандора поставила перед нами завтрак и уселась за стол. Я обнаружила, что очень голодна, и с аппетитом принялась за еду. Рассказав обо всем, я словно сбросила с плеч тяжкий груз и теперь могла немного успокоиться.
Трент и его мать ели с удовольствием, и только Кейт сидел, уставившись в тарелку и не притрагиваясь к еде, словно его что-то мучило. Наконец он заговорил:
— Это… моя вина, что Гленда не смогла нарисовать меня так, как она хотела? Что ее работа не получилась?
— Конечно нет, — начала я, но Трент остановил меня:
— Я сам объясню ему. — Он повернулся к сыну и посмотрел ему прямо в глаза. — Это не имеет к тебе никакого отношения, Кейт. Твоя мать потерпела неудачу только потому, что не смогла вынести мысли о том, что Гленн может сделать что-то лучше ее. И она уверена, что лучший способ остановить брата — это заставить его почувствовать себя виноватым и лишить уверенности в своих силах.
Кейт покраснел от возмущения.
— Ты говоришь так, потому что ненавидишь ее…
Его прервал телефонный звонок, и Пандора вышла в холл. Я жадно прислушивалась в надежде, что это звонит Гленн. Но, вернувшись, миссис Макинтайр сообщила, что Гленда хочет поговорить с Кейтом. Он взял трубку, но отвечал матери так тихо, что мне ничего не удалось расслышать.
Мальчик вернулся к столу, поспешно покончил со своей порцией и встал.
— Она хочет, чтобы я пришел в «Высокие башни», — сказал он бабушке, не встречаясь глазами с отцом. — Я для чего-то ей нужен.
Трент хотел что-то возразить, но Кейт ушел прежде, чем он успел выговорить хоть слово. На лице Трента были тревога и боль от сознания своей беспомощности.
— Ты правильно поступила, придя сюда, — сказал он мне, когда мальчик вышел из комнаты. — Тебе нельзя оставаться один на один с Глендой. Она никогда не согласится поделиться с кем-нибудь Гленном. Она пожирает его, кусочек за кусочком, еще с тех пор, как они были детьми. Так что я бы только радовался, что он сбежал и нашел себе жену… если бы ею оказалась не ты. Но что касается тебя…
Пандора прошла мимо стола и положила руку на плечо сына.
— Дорогой, Дина любит своего мужа. Это видно невооруженным глазом.
— Да, — кивнул Трент и молча продолжил завтрак.
Я поняла, что могу рассчитывать на сочувствие и помощь этой мудрой женщины.
— Но если Гленн и Номи уехали в Нью-Йорк, что мне теперь делать?
— Остаться с нами, конечно. Хотя я не думаю, что им удалось уехать далеко в снежную бурю, которая разыгралась вчера вечером. Скорее всего, они добрались только до ближайшего мотеля и остановились там на ночь. Здесь поблизости есть два или три таких. Если хочешь, я обзвоню их, и мы попытаемся найти Гленна, — ласково предложила Пандора.
Маленькая и энергичная, она двигалась очень быстро, но при этом не выглядела суетливой, потому что движения ее были экономными и сдержанными. Ее головка с удивительными волосами цвета меда участливо склонилась ко мне, и гнетущая атмосфера «Высоких Башен» сразу же отодвинулась куда-то далеко.
Трент насмешливо приподнял одну бровь, глядя на меня.
— Ты можешь довериться моей матери. Она способна привести в порядок даже бурю!
Пандора села за телефон и начала методично обзванивать ближайшие мотели. Со второй попытки она нашла тот, где зарегистрировались Гленн и Номи, и мы стали ждать, когда его владелец позовет к телефону моего мужа.
При мысли, что мне придется как-то объяснять ему свое пребывание в доме Макинтайров, я впала в панику, и Пандора понимающе взглянула на меня.
— Не беспокойся, я сама с ним поговорю.
Она спокойно сообщила Гленну, что непредвиденные обстоятельства заставили меня перейти на их сторону озера, и я буду ждать его здесь.
— Когда снегоочистители освободят дорогу от сугробов, вы с Номи сможете заехать к нам и забрать Дину, — заключила она.
Видимо, Гленн не задавал никаких вопросов и принял ее предложение, поскольку Пандора вскоре повесила трубку.
— Думаю, он все понял, — сказала она мне. — Гленн знает, что ему не следовало оставлять тебя наедине с сестрой, и догадывается, что она что-то натворила. Снегоочистители скоро начнут работать, так что через несколько часов он сможет добраться сюда.
Я выглянула в окно и увидела, что ветер уже стих и ярко светит солнце.
Поразмыслив, я наконец задала вопрос, который уже давно мучил меня:
— А Гленда уже причинила кому-нибудь вред? Я хочу сказать, она действительно…
— Только своей матери, — коротко ответила Пандора и помрачнела. — А также моему сыну и внуку.
Трент вмешался в разговор:
— Дина имела в виду другое, мама. — Он повернулся ко мне. — Да, в определенных обстоятельствах эта женщина способна на все. Никто не в состоянии обуздать ее, и она будет безумствовать до тех пор, пока кто-нибудь не свернет ей шею. Но, похоже, ей недолго осталось этого ждать.
Услышав эти слова, я испугалась, что он собирается сделать это сам, но, увидев его глаза, в которых светилось мягкое и доброе выражение, успокоилась.
Я отвернулась, одновременно встревоженная и довольная. Когда-то я мечтала, чтобы он увидел во мне женщину. Но сейчас уже было слишком поздно.
Когда я предложила Пандоре помочь по хозяйству, она покачала головой.
— Ни в коем случае! Тебе и так досталось за последние дни. Трент, почему бы тебе не показать Дине наш дом? Это может быть для нее интересной экскурсией, ведь, насколько я поняла, она работала в музее.
Она оказалась права. Мне еще никогда не приходилось бывать в таком старом доме, который к тому же был жилым, и меня интересовало все.
В огромной гостиной были два камина, такие широкие и глубокие, что в них легко можно было приготовить огромный кусок жареного мяса для целой компании голодных путешественников. Эта комната была обшита прекрасно сохранившимися, но потемневшими от времени панелями орехового дерева, а проемы окон говорили о том, насколько велика толщина каменных стен. Потолок поддерживали широкие крепкие балки. На втором этаже тоже был широкий просторный, обшитый панелями холл, по обе стороны от которого располагались две длинные комнаты.
— В старину путешественникам не предоставляли отдельные спальни, — пояснил Трент. — Достаточно было двух, в одной из которых спали женщины, а в другой — мужчины. Позже из них сделали несколько маленьких комнат.
Я заглянула в каждую, восхищаясь красивыми каминами и резными шкафами. В атмосфере этого дома было что-то сильное и здоровое. Он простоял уже два века, но оставался по-прежнему крепким и удобным, наверное, потому, что его строили с любовью и умением.
Одна из комнат, выходящая окнами на «Высокие башни», явно принадлежала Кейту. Тут в полном беспорядке валялись спортивные принадлежности и охотничья амуниция, а на стене висели медали за меткую стрельбу. Прежде чем мы вышли, Трент пересек комнату и подошел к письменному столу. Он взял оттуда небольшую картину в деревянной раме и повернул ее ко мне.