Жена в придачу, или самый главный приз

Матлак Ирина

И уже вознамерилась идти к выходу, когда Олдер перехватил меня за руку, прижал к себе и, пытливо всмотревшись в мое лицо, прошептал:

— Знаете, леди Саагар, к этому наряду помада нужна более яркая.

Не дожидаясь, пока я опомнюсь, он смял мои губы в жарком поцелуе, стирая ту самую помаду, даря невыносимо-сладкое, мучительно-болезненное наслаждение. Я почувствовала его глухой стон, ощутила, как покоящиеся на талии ладони скользнули ниже, и буквально задохнулась от разделенной с ним шальной волны. Понимание, что способна вызвать в этом невероятном мужчине

такое сильное желание, стало как никогда отчетливым и сладкой патокой пролилось на душу.

Звон раздался во второй раз, и мы нехотя, с одинаковым чувством утраты отстранились друг от друга. Прежде чем выйти в коридор, я бросила последний взгляд в зеркало и отметила, что горящие алые губы к этому образу действительно подходят больше.

А уже в то время как снова выходила на арену, в мыслях родился идеальный план маленькой мести. Я уже знала, чем отплачу Олдеру за сегодняшний «массаж» и когда именно это сделаю.

Терпеливо дождавшись, пока отец закончит разговор с распорядителем игр, я решительно подошла к нему. Тут же отметила, что выглядит он гораздо лучше: тени под глазами практически незаметны, цвет лица стал более свежим, да и в целом глава гильдии казался бодрым и полным сил.

— А, Фелиция, — заметив мое приближение, он улыбнулся. — Поздравляю с сегодняшней победой.

Несмотря на сдержанность этой улыбки, она теплом отразилась в его глазах. Вокруг все еще сновали люди, неподалеку ошивались журналисты, охрана следила за уходом зрителей с последних трибун. Конечно, отец не мог открыто демонстрировать своих чувств, да я этого и не ждала. Но была безмерно рада тому, что его поздравления искренни. Даже закралась мысль: а не станет ли его скорое выздоровление поводом пересмотреть свой взгляд на мое замужество?

– Спасибо, — убедившись, что нас никто не слышит, а магокамеры находятся на достаточном расстоянии, я спросила о главном: — Ты уверен в своем решении отказаться от госпитализации?

Вид Драгора Непобедимого говорил лучше всяких слов: да, он уверен, и эта тема обсуждению не подлежит. Плотно сжатые челюсти, широко разведенные плечи, упрямый непоколебимый взгляд — все это мне было слишком хорошо знакомо, чтобы начинать спор.

— Я не уверен в другом, — неожиданно совсем иным тоном произнес он, и на его лице проступило чувство вины. — Ты знаешь, что я терпеть не могу извиняться, и никогда не умел этого делать. Я уже давно понял, что поступил опрометчиво и эгоистично по отношению к тебе, но только теперь до конца сумел это признать. Но повлиять на условия игр больше мне под силу. Никому не под силу. Словом… я не знаю, что сказать, и не знаю, сумеешь ли ты вообще меня простить.

Я потрясенно молчала.

Словно забыв о том, где мы находимся, что неподалеку находятся посторонние, отец вздохнул:

— Сегодня она приснилась мне… Аниэль. Ничего не говорила, только смотрела с укором, и мне от такого ее взгляда умереть хотелось. И я чувствовал, что это из-за моего упрямого желания навязать тебе свою волю, заставив выйти замуж. Вот странно: она хранила молчание, а я и без слов

ее понимал. Только одно не понял. Будто она хотела сказать что-то еще…хотела, но не могла.

Я просто не знала, что ответить на это неожиданное признание и какие слова подобрать.

Всевышний, если бы он знал, что оно для меня значило! Прощение? Да, в глубине души я все еще негодовала, но с самого начала это негодование, злость на несправедливость и задетая гордость помогали мне с утроенной решимостью идти вперед.

— Это был вызов, и я его приняла, — ответила отцу. — И я не совру, если скажу, что простила. А мама… не думаю, что она сердится на тебя.

Я широко улыбнулась, хотя к глазам подступили слезы:

— Ты же сам не раз говорил, какой доброй и всепрощающей она была, как любила тебя! Да, уверена, она не может на тебя сердиться!

Откровенность отца поразила. Прежде у нас были достаточно теплые отношения, но своими слабостями — к каковым можно было отнести этот сон — он никогда не делился даже со мной.

— Не может, — эхом повторил отец и, словно опомнившись, вернулся в свое обычное состояние: — Что ж, дочь. В таком случае, я надеюсь, что, чем бы ни окончились игры, ты все равно останешься победительницей.

Что он под этим подразумевал, так и осталось для меня загадкой.

Я хотела спросить, не собирается ли он сейчас ехать в гильдию, и не составить ли мне ему компанию, как заметила направляющегося к нам Райна. По мере его приближения начинало казаться, что они отцом поменялись местами — до того напряженно, мрачно и даже как будто болезненно Райн выглядел.

– Что-то случилось? — нахмурился отец, когда он поравнялся с нами.

Меня охватило нехорошее предчувствие, и повисшее молчание только подлило масла в огонь.

— Кристор погиб, — наконец, произнес Райн. — Час назад его перевозили на допрос, и повозка сорвалась в реку.

— Что?! — секундой позже взревел глава гильдии. — Как такое могло произойти?!

Лицо Райна оставалось каменным:

— Перед тем как упасть в реку, повозка перевернулась и ударилась о скалы. Тела находящихся внутри сопровождающих достали вместе с ней. Самого Кристора и кучера пока ищут — вероятно, тела отнесло течением.

— Значит, еще есть вероятность, что он остался жив, — тут же заключил отец.

— Шансов практически нет, — на этот раз щека Райна нервно дернулась.

Когда отец без промедления решил ехать на место происшествия, я захотела поехать с ним, но он тут же меня осадил:

— Нечего тебе там делать. Сейчас же возвращайся в гильдию. Ксан! — без перехода позвал он маячившего поблизости главу охраны. — Сопроводи леди Саагар до гильдии и лично проследи за тем, чтобы она не покидала ее этой ночью.

Во второй раз за вечер я не стала с ним спорить. В голове проносились десятки лихорадочных мыслей, среди которых первенство занимало непоколебимое убеждение: это происшествие не могло быть случайным. Кто-то очень не хотел, чтобы Кристор во всем сознался, а, учитывая методы допроса в подобных случаях, вероятность этого была очень высока.