Жена в придачу, или самый главный приз
Шрифт:
Как ни странно, именно его плохое самочувствие сослужило нам хорошую службу. Огненный флер угас, и вместе с ним ушла способность к сопротивлению. Ничего не говоря, отец поднялся и, широко расправив плечи, двинулся вслед за лекарем. Я же только лишний раз им восхитилась — ни единым жестом, ни единым движением он не выдал того, что ему плохо. Вот что значит железная сила воли.
Когда за ними закрылась дверь соседней комнаты, проницательный взор императрицы остановился на мне:
– Ну вот, дорогая, мы остались одни и можем поговорить о вас. Должна признать, я очень впечатлена результатами минувшего этапа.
Я не без удивления приняла из рук императрицы два новых выпуска журналов. Один, с говорящим названием «Тайны имперского двора» в своем жанре составлял достойную конкуренцию «Вестнику». Ходили слухи, что его курирует сама императрица, и сейчас, едва пробежавшись взглядом по обложке и первым страницам, я была склонна в это поверить.
«Тайны» выходили раз в полмесяца, и появиться на обложке мечтали многие. Зачастую на них красовались светские львицы, дворянки, иногда — известные певицы и актрисы, в зависимости от того, кому был посвящен сам выпуск. В том номере, что вышел вчера, на обложке красовалась я.
Причем фото было сделано не на приеме, как можно было ожидать, а в момент сражения с отшельником в горах. Я стояла среди снега и огня — с горящими глазами, растрепанная и крепко сжимающая рукоять клинка.
По коже пробежал мороз. Я и узнавала, и не узнавала себя. Но фото мне, определенно, нравилось. Гораздо лучше, чем если бы меня запечатлели с искусственной улыбкой и в несвойственном мне образе пришедшей на бал леди.
Сама статья тоже удивила. В ней шла речь о свободе, борьбе за независимость и праве женщин заниматься любимым делом. Меня описывали как «целеустремленную, обладающую силой духа девушку, не обделенную яркими талантами». Автор статьи делал акцент на моей боевой магии, подробно расписывал используемые мной приемы и имеющееся в арсенале оружие.
Это же надо было все подметить, да еще и в мелких деталях!
Статья была далеко не маленькой и занимала две с половиной страницы мелким шрифтом. В тексте иногда встречались мои фото: в поединке на арене, на показательном выступлении, возле Риа-Гары и в пещере с пауледами.
По-моему, это была первая статья, где речь шла о мне, как о маге, а не обсасывалась тема личных отношений и предпочтений в одежде.
Но самый главный сюрприз поджидал в конце, где приводилось краткое интервью с одним из членов жюри. Очень уважаемый в Солзорье маг высказался о том, что вполне видит меня не только в числе полуфиналистов, но и в финале, а так же не удивится, если мне удастся стать победителем четырехсотых магических игр.
«Такой вариант не следует исключать», — отвечал он на вопрос интервьюера. — «Лично я вижу троих главных претендентов на победу. И Фелиция Саагар входит в их число».
Очень сложно описать свои эмоции после прочтения. На некоторое время я буквально впала в прострацию, и как вернула журнал императрице, помнила смутно. Затем пришла радость оттого, что не просто какой-то маг, а сам член высокого жюри признал меня не только как боевого мага, но и как конкурентоспособного участника, а так же претендента на победу.
Дождалась!
— Это, определенно, успех, — поддержала меня императрица. — В ближайшую неделю еще три издания отведут вам первые новостные колонки. А так же, о вас напишут в главном
Я едва подавила нервный смешок — что-то мне подсказывало, журналист затесался в ряды тех, с кем беседовал Олдер, когда я решила «украсть его для приватного разговора».
Ну, хоть какая-то польза от бурецветника и моего неадекватного состояния…
Глава 22
Как и обещал лекарь, осмотр закончился через двадцать минут. Ни больше, ни меньше — все четко, как в аптеке.
Первое, что бросилось мне в глаза — это отсутствие неестественной бледности у папы и озадаченность на лице Арелия. Я даже забыла о присутствии императрицы и приподнялась с кресла, невольно подавшись им навстречу в нестерпимом желании узнать диагноз.
— Ну? — бесцеремонно обратилась к лекарю, забыв об императрице уже окончательно.
К счастью, ее это нисколько не задело, и она даже перевела мой вопрос на нормальный язык:
— Арелий, что вы можете сказать?
— Требуется время, — ответил тот, бросив на «пациента» быстрый, но внимательный взгляд. — Сейчас ясно лишь то, что к магическим воздействиям эта болезнь отношения не имеет. Я взял на анализ кровь, результаты будут готовы к завтрашнему утру.
Мне показалось, лекарь о чем-то не договаривает. Словно он знает гораздо больше, но по каким-то причинам об этом умалчивает. Вернее, не по каким-то, а по вполне определенным, если учесть плотно сжатые губы папы и такие же сжатые кулаки. То, что меня хотят оставить в неведении стало понятно почти сразу, и хотя я ужасно хотела узнать правду, мысленно себя осадила. Не здесь и не сейчас. Нельзя закатывать сцену и набрасываться на отца с требованием ответа прямо во дворце. Лекарь однозначно поделился с ним своими предварительными домыслами — это вне всяких сомнений.
— Хорошо, — кивнула императрица. — Дождемся завтрашнего утра. Лорд Саагар, — без перехода обратилась она к отцу, — В гильдию уже присланы дополнительные отряды стражей. С этого дня к каждому из оставшихся участников будут приставлены личные телохранители. Пожалуйста, уведомьте об этом остальных.
Вряд ли отец обрадовался такому повороту событий — он вообще не любил, когда в жизнь гильдии вмешивался кто бы то ни было, — но сейчас такие действия имели под собой все основания.
Я тоже осталась не в восторге. Мало было надоедливого преследования магокамеры, так теперь еще и амбалов приставят — небось, таких же, как те, что сопровождали Дэйрона в игровой клуб.
Неожиданно кот, до этого гордо восседающий на руках императрицы, громко мяукнул и резко спрыгнул на пол. Не останавливаясь ни на миг, словно точно зная, что делает, он поистине царственной походкой приблизился ко мне.
Остановился, таращась на меня своими огромными глазищами, и мяукнул снова.
Час от часу не легче…И что этой котлете надо?
— Морис? — вопросительно позвала его императрица.
Кот только дернул кончиками ушей, но с места не сдвинулся и, поймав мой взгляд, мяукнул в третий раз — с чувством, с расстановкой, вызывая нервную дрожь. От его гипнотического взгляда у меня даже волосы на голове зашевелились.