Жена в придачу, или самый главный приз
Шрифт:
На обратном пути в гильдию Олдер расспросил меня о происшествии с котом и причинах, по которым я оказалась во дворце. Про кошака рассказала все, как есть, а вот про осмотр отца лекарем промолчала. Ведь у каждого свои тайны, правда? А эта к тому же еще и не моя.
Родную гильдию я обожала, радела за нее, любила всем сердцем, но при всем этом у нее существовал существенный изъян: многолюдность. В том смысле, что остаться в тишине и покое было практически невозможно, особенно сейчас, а мне это было ой, как необходимо.
Олдер предложил составить ему компанию в тренировочном корпусе, но я отказалась. Впервые
Впрочем, пара тихих мест в гильдии все же была, и одним из них я решила воспользоваться.
— Рут, можно билетик для библиотеки? — спустившись вниз, обратилась я к неизменной опоре всея гильдии.
Оторвавшись от скоростного сортирования бумаг, та недоуменно на меня воззрилась. А затем даже руку мне на лоб положила, проверяя, не начался ли на почве стресса жар.
Я усмехнулась:
— Не умираю, не надейся. Посижу, подышу вековой пылью, на червяков книжных полюбуюсь.
Пусть с изрядной долей удивления, но билет Рута мне все-таки выдала. Всего библиотек в гильдии было три, и ни одна из них не пользовалась у здешних обитателей популярностью. Даже самая большая, численность книг в которой превышала пятьдесят тысяч. Что уж говорить о самой маленькой, старой и давно плачущей по капитальному ремонту. Забавно, но именно в ней сохранилась давняя традиция входа по специальным магическим билетам. Вроде как раньше маги читали гораздо больше, чем сейчас. Поэтому тамошний библиотекарь переживал, как бы кто-нибудь не спер ценный экземпляр, вот и придумал нехитрую систему входа и выхода.
Сам библиотекарь давно ушел в отставку, его книжное детище стояло пустым и бесхозным, а традиция — поди ж ты, сохранилась. Просто лень всем ее упразднять, да и руки ни у кого не доходят — даже у Руты.
Открыв тяжелую дверь, я приложила билет к специальному углублению, и магическая завеса пропустила меня внутрь. Притащившаяся со мной охрана в лице двух стражей осталась караулить снаружи, как и магокамера, видно, принявшая библиотеку за мое личное пространство.
Если мне не изменяла память, в последний раз я была здесь лет десять назад. Не то от кого-то пряталась, не то обдумывала зловещую шалость. С того времени здесь совершенно ничего не изменилось, качественные артефакты от пыли добросовестно исполняли свою работу, и в библиотеке было чисто. Старые книги дремали на дубовых стеллажах, демонстрируя потрепанные корешки, в углу мирно спал камин, не видевший пламени уже много лет, на кресле-качалке виднелось аккуратно сложенное кремовое одеяло — вот уж не думала, что оно по-прежнему здесь…
Я ступила на дорожку солнечного света, медленно прошла вперед, и стук шагов кощунственно вторгся в это царство тишины. Сердце неприятно екнуло. Казалось бы, столько времени прошло, да и не помнила я толком ничего. Только из чужих рассказов и знала, что когда-то мама любила проводить здесь время и часто брала меня с собой.
Наверное, отчасти поэтому библиотекой сейчас совсем никто не пользовался. После смерти мамы отец оградил все, что с ней связано, и тщательно оберегал. Даже
Окна библиотеки выходили на городскую улицу, где спешили по своим делам столичные жители, отстукивали по дороге копыта лошадей, и румяная продавщица зазывала прохожих угоститься жареными пирожками.
Я захотела придвинуть к окну кресло, но едва за него взялась, как тут же замерла, не в силах этого сделать. Менять что-либо здесь казалось неправильным, запретным. И я не стала — устроилась у нерастопленного камина и, неспешно покачиваясь в кресле, задумчиво обвела взглядом книжные стеллажи.
Из головы все не шли мысли о видении. И хотя я знала, что чем больше стараешься вспомнить — тем меньше шансов, что это удастся, контролировать их не могла.
А тем временем головная боль полностью отпустила и напоминала о себе лишь легкой, почти неощутимой тяжестью.
— Все-таки надо было с Олдером идти, — проговорила я про себя, терзаемая покусыванием совести. — Через два дня состязания на арене, а я тут прохлаждаюсь…
Вопреки стенаниям разума, душе и телу здесь было хорошо. Это место как-то по-особенному успокаивало, умиротворяло, и вскоре недовольный глас разума вместе с бдительной совестью притихли.
Оторвавшись от созерцания книжных полок, я перевела взгляд на висящие на стене полотна. Мама любила живопись, особенно абстрактную — в этом я точно пошла не в нее. Но триптих, называющийся «Последним сонетом», тоже умиротворял. Никогда не замечала, насколько плавные на этих холстах линии, насколько завораживающие мазки, складывающиеся в единое целое. В единую композицию, где каждый смотрящий увидит собственный сюжет…
Удивительно, но не прошло и часа, как я почувствовала прилив сил. Когда-то случайно слышала, что определенное место может оказывать особое воздействие на определенного человека, как бы становясь его личным энергетическим источником. Так вот после проведенного в библиотеке времени, я была склонна в это поверить.
Пробыв в библиотеке еще немного, я уже собралась уходить, когда мой взгляд внезапно зацепился за лежащую на столе книгу. Стол стоял в укромном темном уголке, на который я обратила внимание по чистой случайности.
Книга оказалась не просто какой-то книгой, а копией Дневника — тетради, куда на протяжении нескольких веков записывали имена магов гильдии.
Такая находка вызвала у меня немалое удивление. Хотя бы потому, что на моей памяти и подлинник, и копия всегда хранились в отцовском кабинете. Вдобавок, те же артефакты, что действовали против пыли, поддерживали порядок и в других аспектах — вещи, в том числе книги, в библиотеке всегда возвращались на свои места. Значит, Дневник кто-то читал совсем недавно.
В общем-то, ничего удивительного в том, что не так давно кто-то наведался в библиотеку, не было. Не первопроходец же я, в конце концов. Но все же что-то меня насторожило. Возникло какое-то странное чувство, участившее сердцебиение и нетерпеливым зудом отозвавшееся между лопаток.
Отогнав неуместное и совершенно необоснованное волнение, я прихватила Дневник и вернулась обратно в кресло. Раз уж решила побыть в одиночестве и отдохнуть, не случится ничего страшного, если задержусь здесь еще ненадолго.