Жена в придачу, или самый главный приз

Матлак Ирина

Олдер привел меня к растущей неподалеку старой яблоне, усадил на видавшую виды скамью и присел рядом. Раздраженно махнул рукой охранникам, подошедшим слишком близко, и те незамедлительно ретировались на несколько шагов назад.

— Во дворец сейчас идти не нужно, — спокойно, но непоколебимо произнес Олдер.

Отлично! Сколько еще раз за день я это услышу?

— Во-первых, невзирая на молодость, Арелий — первоклассный лекарь, сумевший распознать бурецветник. Более того, он утверждает, что в организм твоего отца яд поступал вместе с черным чаем примерно последние

пять-шесть месяцев. Хотя, все же он не был уверен до конца и назначил дополнительные анализы. Но теперь нужды в них нет, и я сегодня же дам ему об этом знать.

Я уже перестала удивляться скорости, с которой Олдер овладевал нужной информацией. Не удивилась бы, даже узнай, что он и сегодня успел побывать во дворце.

— Процесс выведения такого яда очень сложен, просто перестать его принимать — недостаточно. Потребуется госпитализация и долгое лечение. Правда, Саагар до окончания игр категорически от него отказывается.

— Отказывается? — эхом повторила я. — То есть, как отказывается?! Мне нужно срочно с ним поговорить!

— Да угомонись ты! — не дав мне встать, повысил голос Олдер. — Он сейчас в департаменте, контролирует подготовку к завтрашнему этапу игр! Или ты хочешь прилюдно отчитать главу магической гильдии и устроить скандал на потеху журналистам?

— Хочу! — огрызнулась я. — Ты просто не понимаешь! Хотя бы можешь представить, какого это, узнать, что твоего родного отца полгода травят? А может, это вообще твоих рук дело? Бурецветник растет в твоей драгоценной Кайрийской империи, моего отца ты ненавидишь! Так может, решил отправить его на тот свет?!

Столкнувшись с застекленевшими карими глазами, я резко осеклась. Поняла, что перегнула палку и, с глухим стоном уронив лицо в ладони, сдавленно проронила:

— Прости.

Повисла напряженная, физически ощутимая, давящая тишина.

— Твое предположение обосновано, — голос Олдера звучал ровно и как-то отстраненно. — На твоем месте я бы подумал так же.

От такой «ровности и отстраненности» глаза почему-то защипало. Как никогда я была близка к тому, чтобы позорно разреветься.

— Я так не думаю, — выдавила, смотря на свои сцепленные в замок руки. — Даже если бы мне предоставили кучу доказательств твоей причастности, все равно не поверила бы. Ты слишком гордый для того, чтобы действовать такими гнусными методами. И правильный. И даже добрый, черт тебя возьми, хоть и тщательно это скрываешь. А мне…мне просто плохо. Правда, плохо. Думала, что я сильная, независимая, способная со всем справиться. Но когда дело касается близких, сложно держать себя в руках. У меня весь мир на глазах рушится. Я ведь всю жизнь искренне считала, что наша гильдия — это большая дружная семья, а они…

Две предательские слезинки все-таки скатились по щеке, но не успела я их стереть, как мои руки накрыла ладонь Олдера. Ничего не говоря, он привлек меня к себе и поцеловал — жадно, страстно, не сдерживаясь. И я ответила на этот поцелуй, выплескивая горечь, боль и делясь неожиданно окрыляющим чувством, что дарили его объятия прикосновения, само присутствие…

Отстранившись, он провел большим пальцем

по моей щеке и посмотрел в глаза:

— Не думай о том, чего все равно не можешь изменить. Завтра будет трудный день, тебе нужно развеяться.

Поднявшись со скамьи, он потянул меня следом и с небрежной усмешкой добавил:

— Пойдем, моя прелесть.

— Куда? — спросила я скорее машинально.

— Увидишь, — усмешка Олдера превратилась в многообещающую улыбку. — Уверен, тебе понравится.

Глава 24

Уже и не вспомнить, когда мне в последний раз доводилось вот так просто гулять по городу. Эмоции немного улеглись, и хотя я по-прежнему ужасно переживала за отца, могла смотреть на ситуацию более трезво.

Чем-чем, а ослиным упрямством я точно пошла в него, поэтому точно знала, что если он втемяшил себе в голову, что не ляжет в лечебницу до окончания игр, ничто не способно изменить его решение.

Стояла духота. Послеобеденное время было особенно жарким, но это не мешало горожанам заполонять столичные улицы. Многолюдность меня бы нисколько не смущала, если бы я то и дело не ловила на себе самые разнообразные взгляды. Кто-то смотрел с восхищением, кто-то с любопытством, кто-то с равнодушием, но всех их объединяло одно — узнавание.

Идущая навстречу девушка, держащая под руку молодого человека, даже притормозила, и до меня донесся ее взбудораженный шепот:

— Смотри, это же Олдер Дирр и Фелиция Саагар! А-а-а, с ума сойти!

— Милая, подожди, — попытался удержать ее спутник, но куда там — девушка на всех парах неслась к нам.

— Можно попросить у вас автограф? — так на меня еще не смотрели. — Я вас просто обожаю! Вы такая невероятная, бесстрашная, не перестаю вами восхищаться! Вообще-то раньше моим кумиром была Айша Го, певица, вы наверняка ее знаете, но после вашего показательного выступления…

Пока я выслушивала непрерывную болтовню и ошарашено расписывалась в сунутом мне под нос блокноте, спутник девушки о чем-то говорил с Олдером. Причем, судя по восторженному блеску глаз, в своем фанатизме он недалеко ушел от своей подруги.

— Вот спасибо! — аккуратно спрятав блокнот в сумочку, поблагодарила девушка. — Удачи вам и победы, Фелиция! Всей душой за вас болеть буду!

Не успела я поблагодарить, как заметила, что вокруг нас успела собраться знатная толпа, из которой в следующий миг донесся скрипучий старушечий голос:

— Фелиция? Кто сказал Фелиция? Да пропустите вы, окаянные, дайте на нее живьем поглядеть!

Протискиваясь меж людей с напористостью гартаха, к нам пробивалась невысокая сухонькая бабуля, активно орудующая клюкой. Оказавшись в первых рядах, она поправила круглые очки, прищурилась, рассматривая меня аки лежащий на витрине товар, и выдала:

— И точно, Фелиция! Шо ж ты, окаянная, мечами размахиваешь, пример дурной девкам подаешь? У меня вон давеча внучка говорит: тоже хочу в боевые магии податься. А куда ж ей в магии-то? Да еще и боевые? Ее ж вон сосед замуж зовет, а она насмотрится магий эти ваших и носом крутит…