Жених для ящерицы
Шрифт:
– Все? – Тихомиров заглянул в глаза.
– Все. Извини, прорвало вдруг. Больше не буду.
Я достала платок, от которого облаком поплыл аромат коровника, приложила к глазам и только сейчас вспомнила, что красила ресницы.
– Елки! Размазала? – обратила я взгляд к Тихомирову.
– Дай-ка. – Дима вытер разводы туши. – Все отлично. Ты обедала?
– Нет, не успела.
Состояние было непривычным – Димина забота обезоруживала, делала меня слабой и мягкой.
– Давай поедем пообедаем, – предложил Тихомиров.
– Давай поедем пообедаем, – эхом отозвалась
Тихомиров ждал меня в машине – серебристом «форде».
Небо заволокло, солнце изредка проглядывало сквозь дымку, жадно набрасывалось на землю и опять пряталось. Я не любила дороги – меня укачивало, но бока «форда» тускло поблескивали, манили увлекательными приключениями.
Тихомиров, не вставая с места, распахнул дверь со стороны пассажира и не сводил с меня глаз, пока я устраивалась на соседнем сиденье. Под этим взглядом я одернула задравшуюся юбку, пристегнула ремень безопасности, устроила на коленях сумку.
Димино внимание проникало в кровь, будило во мне какие-то забытые желанья.
Машину Тихомиров вел уверенно и легко, как настоящий мужчина. Никаких замечаний в адрес участников дорожного движения себе не позволял.
Поглядывая на Диму, я принялась заполнять анкету кандидата: «Характер выдержанный, нордический, опять же – следователь прокуратуры, значит, здоров. Увлечения – спорт, рыбалка, охота. Не глуп. Что еще нужно от донора? Может, попытаться соблазнить Тихомирова? Кто о чем, а вшивый – о бане! – одернула я себя. – Успокойся, над коллективом висит грозовая туча, будущее не просматривается, а ты увлекаешься завиральными идеями».
Погруженная в бессмысленный спор с собой, я вышла из задумчивости, когда за окнами показались поля.
– Куда едем?
– Есть одно место уютное, под открытым небом, у озера. Пока еще комаров нет, там очень хорошо. Не возражаешь? – Все та же апатичная, несуетливая манера общения.
– Не поздновато спрашиваешь?
– Ты против? – Дима сбросил скорость.
– Нет, не против, – проворчала я, – если дождя не будет.
– Не будет, – заверил Дима.
Тихомиров изменился не только внешне: складки у рта стали жестче, глаза холоднее, волосы поредели. А вот доброжелательности стало больше – или мне так кажется, потому что он ведет наше (мое) дело?
Я хотела расспросить Диму о жизни, о семье, но решила – никаких вопросов. Захочет рассказать – сам расскажет. Я буду внимательным и отзывчивым слушателем, буду в нужных местах округлять глаза, кивать, вздыхать, поддакивать… Стоп! Опять? О господи, похоже, я не могу себя контролировать! Что, если навыки обольстительницы пустили во мне корни? Вот к чему ведет привычка не пропускать тренировок.
Дмитрий припарковал машину на площадке у входа в кафе.
На заднем дворе одноэтажного небольшого здания, у самой воды обнаружился навес. Под навесом приютилось несколько столиков, обнесенных стилизованным под плетень заборчиком. Вся декорация была исполнена в этническом стиле. Вид на озеро, окруженное камышами и осокой,
– Что будешь пить? – спросил Дима – официант принес меню и карту вин.
– А ты?
– Я за рулем, а тебе нужно немного коньяку или виски.
– Тогда мартини с грейпфрутовым фрешем.
– А есть ты что будешь?
– Выбери сам.
Дмитрий заказал мясо с грибами, гарнир, салат и грейпфрутовый сок.
Сам разбавил мартини, бросил лед, размешал, подал мне и устремил взгляд на озеро.
– Твое любимое место? – догадалась я.
Молодая осока и камыш шумели на ветру, на поверхности озера играла зыбь, пенилась волна. Не много надо ума, чтобы увидеть: это место и Дима подходили друг другу, сочетались, как джин и тоник, как морской берег и песок, как клубника и шампанское.
– Да, – отстраненно отозвался Дима и погрузился в себя.
Наказание, а не собеседник, – никакого стремления поддержать разговор. Ладно, будем слушать природу.
Терпения мне не занимать – химическая реакция может длиться несколько часов или сотен лет. Например, цианизации или реакция ядерного синтеза. У меня возникло странное чувство, будто я ставлю опыт. Или это Дмитрий Тихомиров ставит опыт? Ну и ну!
Я улыбнулась и выпила.
– Тебе лучше? – отвлекся от созерцания водной глади Дмитрий.
– Мне отлично! Спасибо. Место на самом деле великолепное.
Мы опять замолчали.
Я вспомнила это забытое ощущение неловкости: вот почему мне было так неуютно в присутствии Димы – из-за этого вот фатального молчания. Слишком мы одинаковые…
Принесли заказ.
Я ждала, что Дима скажет что-то приличествующее случаю, поднимет свой стакан с соком за встречу, за промысел Божий, за меня, наконец.
Тихомиров молчал, как глухонемой, неуютная пауза затягивалась, и я опять присосалась к спасительному мартини – на трезвую голову мне этого не выдержать. Странный тип. Если тебе не о чем говорить с женщиной, зачем приглашать ее в ресторан?
Наконец в голове возникла приятная легкость, Дмитрий уже не смущал меня упорным молчанием.
– Ты не изменилась, – разлепил губы Дима.
– Ты тоже не изменился, – усмехнулась я.
– К сожалению.
– Почему – к сожалению?
– Потому что меня по-прежнему тянет к тебе.
Я замерла с куском во рту.
– Удивлена? – продолжал Тихомиров. – Я никогда не умел говорить о чувствах, не то что… Переверзев.
Я нахмурилась и с грустью подумала: «Уж лучше бы ты молчал».
– Давай не будем ворошить прошлое, – предложила я, – все равно ничего не изменишь – Степка погиб.
– Погиб? – вскинул брови следователь. Первая живая эмоция за все время.
– Да, недавно узнала.
– Жаль. А насчет того, что нельзя изменить, – не совсем так. Можно, если…
Тихомиров опять замолчал! Издевательство какое-то!
– Что – если? – не выдержала я и сразу пожалела. Как можно вмешиваться в химический процесс?
– Если у тебя никого нет.
– Давай начнем с тебя.