Женщина приручает лаской, мужчина - терпением
Шрифт:
— Молчи, — прошептал одними губами, пристально глядя ему в глаза.
— Северус, нам нужно поговорить, — Люциус сумел быстро справиться со своими эмоциями.
Судя по его красноречивому взгляду, Малфой не просто так заявился сюда без предупреждения. Внутри кольнуло от нехорошего предчувствия.
Я незаметно посмотрел из-за плеча на Гермиону: от меня не укрылось, как сильно девушка была напряжена. Оставлять ее одну в таком состоянии мучительно не хотелось. Но и при Гермионе нельзя было вести беседу…
—
Люциус с усмешкой глянул на меня, но, не сказав ни слова, проследовал за вмиг материализовавшейся в комнате домовой. В который раз я мысленно поблагодарил его за тактичность.
— Северус, — из размышлений меня вырвал расстроенный голосок Гермионы, — он… он все понял.
Это был не вопрос, скорее утверждение. Я заметил, как девушка нервно поджала губы, а тонкие пальчики с силой вцепились в край одеяла…
Подавив внутреннюю тревогу — понимал, что впереди меня ждет отнюдь не дружеская беседа, — я подошел к Гермионе, склонился над ней, нежно целуя в лоб, и подхватил на руки свою бесценную ношу.
— Не беспокойся, — шепнул я, — он ничего нам не сделает.
Гермиона рвано выдохнула, но мне показалось, что она все-таки немножко расслабилась.
Я отнес ее в спальную, уложил на кровать, укутывая одеялом.
— Постарайся задремать, — тихо проговорил, проводя тыльной стороной ладони по ее милому личику.
Гермиона перехватила мою ладонь, крепче прижимая к своей щеке, заставляя меня замереть.
— Северус, ты… — заметил страх и отчаяние в бездонных, увлажнившихся от подступающий слез глазах.
Не нужно быть легилиментом, чтобы понять, о чем она хотела спросить, чего боялась…
— Я никуда сегодня не уйду, — пришлось покривить душой, ведь я не знал, что именно нужно Малфою.
Но волновать свою девочку я не собирался. Нет. Хватит. Со всеми бедами, со всеми вопросами я разберусь самостоятельно.
***
Когда я вошел в библиотеку, Люциус сидел в кресле и расслабленно потягивал огневиски. Малфой со странным прищуром следил за каждым моим движением. Он не проронил ни звука, пока я устраивался в кресле напротив.
Признаться, эта игра в гляделки порядком меня напрягла.
Но внезапно Малфой улыбнулся: губы сложились в искреннюю, добродушную усмешку, а в глазах появился теплый, веселый огонек. Наверное, кроме меня, Нарциссы и Драко, никто его таким не видел.
— Я так понимаю, тебя можно поздравить, Северус, — проговорил Люциус, а потом вдруг хитро прищурился. — Или к тебе теперь обращаться «молодой папашка?»
— Люциус, заткнись, — сказал это с улыбкой, ведь я на самом деле был счастлив. — Ты что-то хотел?
Решил перейти сразу к делу. Малфой вмиг стал серьезным.
— Северус, я пришел тебя предупредить: он завтра вызовет тебя.
Можно
— Завтра? — я не испытывал страха, ведь этого дня я подсознательно ждал два бесконечных месяца.
Меня скорее охватило легкое волнение.
— Да, ты будешь первым, — тихо уточнил Люциус.
Малфой выглядел обеспокоенным. Он пристально на меня посмотрел, будто решаясь на что-то, а потом вдруг добавил:
— Я надеюсь, ты понимаешь, что Темному Лорду не нужно знать о твоих пламенных чувствах?
— Ты меня совсем за дурака держишь? — вспылил я. — Я не первый день служу у этого… у него.
Слово «человек» так и не слетело с моего языка.
— Я знаю, — Люциус примирительно поднял руку, — но когда дело касается Грейнджер, у тебя все мозги вышибает. И не смотри на меня так. Сам знаешь, что это правда. Поэтому будь осторожен. Завтра ты должен мыслить, а не чувствовать.
Малфой резко поднялся и направился к двери. Я последовал его примеру.
Он вдруг развернулся и внимательно посмотрел мне в глаза.
— И еще… Я думаю, Темному Лорду лучше пока не знать о твоем новом статусе.
***
Я долго стоял перед Омутом Памяти… Решался. Я давно понял, что именно нужно сделать, и теперь меня ждала весьма непростая задача. Вздохнув, достал волшебную палочку. Пора начинать.
Безжалостно, одно за другим избавлялся от воспоминаний о Гермионе: от хороших, пропитанных теплом, преданностью, нежностью, любовью… Теперь все наши дни, ночи, все эти месяцы остались затуманенными, расплывчатыми пятнами в моем подсознании. Если прикрыть их ментальным щитом, Волан-де-Морт никогда не обнаружит.
На всякий случай избавился от воспоминаний о Маклаггене. Мало ли что…
Теперь в моей памяти остались только отвратительные, похотливые, окрашенные безразличием мыслишки. Ни любви, ни жалости. Только холодный расчет и животное желание.
Надеюсь, Темный Лорд будет доволен.
***
Чем ближе я подходил к тронному залу, тем сильнее меня охватывало волнение и… страх. Да, чуть ли не впервые в жизни у меня тряслись поджилки от страха. Ведь от исхода этой аудиенции зависела не только моя судьба, но и жизнь любимой женщины и моего ребенка. Я в ответе за троих.
Вот. Сейчас. Резкий выдох — и все оставшиеся чувства и мысли надежно спрятаны. Вперед.
Волан-де-Морт встретил меня молча. Не отрывая от меня алых глаз, следил за каждым движением: я медленно подошел к нему, опускаясь на одно колено, низко склоняя голову, целуя кольцо Салазара Слизерина на отвратительной, иссушенной кисти, выражая таким образом свое глубочайшее уважение и преданность.
— Встань, мой верный слуга.
Я поднялся с колен спокойно, не делая резких движений. Нельзя ни одним жестом выдать свое волнение. Нельзя вызвать подозрение.