Женщина в кратере Дель Рей

Нивен Ларри

— Да, видел.

— Но они без труда могли бы изобразить там, например, «Кока-Колу». Ну а термоядерный синтез на основе дейтерия-трития лучше нашего процесса, но требует высокой очистки. Все изменилось, когда мы наконец запустили станцию на основе гелия-3.

Сейчас мы тоннами вывозим гелий-3 на Землю. Когда у нас появились деньги, мы построили на Луне четыре станции на гелии-3. Кратер Дель Рей — не наше дело. Так продолжалось пятьдесят лет.

— Знаю.

— Все закончилось с появлением новых установок, на солнечной энергии. Так называемой Черной Энергии. Эта

система преобразует солнечный свет в электричество, а сама не сложнее баллончика с краской. Достаточно опрыскать этой краской кабель и вынести его на солнце, и в нем появится потенциал. Единственное, что нужно, это следить, чтобы кабель все время оставался на солнце.

Но на Земле гелий-3 еще пользуется спросом, и мы можем продолжать поставки, пока все восемнадцать миллиардов плоскостников не опрыскают себе макушки, чтобы получать электричество.

— Вы сами этим пользуетесь?

— Конечно. Черная Энергия — великое изобретение, эта краска довольно дешева, и строить новые термоядерные станции на гелии-3 просто невыгодно. Но эксплуатировать старые станции пока что выгоднее, чем производить краску.

Я кивнул. Гекати притворилась, что все это ей давно известно.

— Поэтому моя работа не опасна. За исключением того, что синтез гелия-3 требует гораздо более высоких температур, чем синтез дейтерия-трития. Станции теряют тепло. Скорость синтеза снижается. Нам приходится впрыскивать катализатор, нечто, разогревающее гелий-3. Нечто, что распадается или образуется при более низкой температуре.

Стерн явно наслаждался собой.

— Разве не здорово, когда что-то можно измерить в стандартных единицах и однозначных пропорциях? Лежит себе вокруг, и собрать его не составляет труда…

— Стет. Понимаю.

— Радиоактивные отходы из кратера Дель Рей отлично нам служат. Там еще полно полезного. Системе переработки только и остается, что провести небольшое обогащение и выдуть пыль.

— Каким образом?

— Магнитным. Конечно, нам пришлось построить инжекторную систему с камерой отражения нейтронов. Мы построили камеры обеззараживания, установили автодоки, и врача-человека можно вызвать в любое время суток. Все не так просто. Что касается контейнеров — мы просто привозим их сюда и подогреваем, пока начинка не начинает вытекать сама. Мы используем контейнеры по несколько лет. Потом, когда тягачи вывезли достаточно контейнеров, мы заметили тело. Гамильтон, кто она?

— Нам еще предстоит разобраться. Стерни, в случае утечки начинки…

Я заметил, как он демонстративно мне подмигнул.

— Прошу прощения…

— Не нужно употреблять слово «утечка».

— Ничто так не привлекает прессу, как убийство. Когда газетчики начнут шнырять по вашим электростанциям, которые должны быть чисты от радиации, и окажется, что там фонит, мы сможем хранить это в тайне день или два, пока будем заниматься тут расследованием, а вы — придумывать подходящее объяснение. Если сможете.

Стерни озадачился.

— Вообще, все уже давно объявлено официально. Но я ценю вашу тактичность.

— Нам нужно позвонить, — сказала Гекати. — Обоим.

В стенном автомате в комнате отдыха техников мы купили воду в бутылках. В комнате отдыха были и рециркуляционные кабинки. Гекати получила гораздо меньшую дозу, чем я, но пила столько же и приняла капсулы с необычными молекулами, так что теперь мы пользовались рециклером.

В комнате отдыха было четыре телефона. Под любопытными взглядами техников мы расположились в кабинках и включили шифровку каналов. Я позвонил в лос-анджелесское отделение АРМ. На телефоне Гекати мигала лампочка вызова. Я смотрел, как шериф, словно из пулемета, тараторит что-то в экран, не обращая внимания на вторую линию.

Я ждал ответа.

Как обычно, на соединение ушла вечность, а почему — никогда не узнать. Спутник ушел в тень? Над приемником гроза, молнии? Кто-то выключил приемную антенну? Мусульманский сектор усиленно глушит передачи АРМ? Иногда местное правительство этим тоже грешило.

Наконец красавец-андрогин с чертами нескольких рас пригласил меня к разговору.

Я набрал добавочный Джексона Бера. Появилось изображение Джексона и объяснило, что его нет на месте.

— Бера, у меня тут для тебя тайна запертой комнаты, — сообщил я голограмме. — Ладно, может, Гарнер заинтересуется. Мне нужно опознать тип старого скафандра. Нам тут кажется, что скафандр изготовлен на Земле. Я не смогу прислать тебе скафандр; от него шпарит радиация, как в аду.

Я переслал ему видео, снятое в кратере Дель Рей: погибшую, следы и остальное.

Это привлечет их внимание.

Гекати все еще говорила по телефону. Пользуясь свободной минуткой, я позвонил Таффи в Ховестрайд-Сити.

— Привет, милая, это Лу…

— Я на операции и не могу ответить на ваш звонок, — сообщил мне автоответчик. — Соседи скажут, что я спятила, но я сегодня воскрешаю мертвых. Если хотите, чтобы пациент вам перезвонил и сказал «ха-ха-ха», черкните на стенке свой номер.

Хлоп!

— Милая, луняне сцапали меня, когда во время посадки я снимал на камеру всякое интересное в их окнах. Извини за вчерашнее. К сожалению, не могу сказать, когда перезвоню, и оставить номер тоже. Тут всюду чудовища, и мне нужно приниматься за работу.

Не прерывая разговора, Гекати взглянула на меня. Наконец она дала отбой и улыбнулась.

— Вы получите обзорные снимки Дель Рей. К сожалению, спутник заказать не удалось, но я договорилась со старателем из Зоны за скидку в оплате парковки. Он пролетит над Дель Рей на малой высоте. Через сорок минут.

— Отлично.

— И я услышала, что сюда прибудет еще команда. За «Моделью 29». С кем это вы общались?

— С вышестоящими.

— Я так понимаю, что нижестоящих у вас нет?

Я решил свернуть тему.

— У нас дефицит кадров.

— Ах вот как. Что дальше?

— Я отправил пленку со скафандром в АРМ. Если повезет, мы привлечем внимание Люка Гарнера. Он немолод и может опознать скафандр. У вас господин на экране сейчас с ума сойдет.

Гекати приняла вызов. Голова и плечи какого-то парня завели с ней жаркий разговор, потом исчезли.