Женщина за стеной. Лирика

Ваншенкин Константин Яковлевич

Воспоминание о разъезде

Узкоколейка-одноколейка. Неяркий день. Тополей аллейка. Две чахлых грядки. Пустая лейка. Тот паровозик смешной — «кукушка». Берёзы брезжущая макушка Да отплывающая опушка. Флажок. Летящая косо галка. Лоскут линялого полушалка. …Но и себя почему-то жалко.

ФРАГМЕНТ ИЗ ПРЕЖНИХ КНИГ

1

В послевоенный первый год…

Кругом низины и высотки Полей знакомых и родных. Чтобы вскопать четыре сотки, Уйдёт четыре выходных. Там, за деревнею покатой, Поля напитаны водой. И он идёт себе с лопатой, Интеллигентный и седой. И

он шагает от платформы В пальто, поношенном слегка… Ещё до денежной реформы Трудна дорога, далека. Отмена карточек не скоро, О ней не слышно ничего. Ещё вскопать придётся горы Лопатке старенькой его. И он копает, мучась жаждой, Картошку режет на куски С таким расчётом, чтобы в каждом Цвели зелёные глазки. Ещё старания немножко — Засажен будет огород. И вот поднимется картошка, И зацветёт, и зацветёт. И набежит июньский ветер И зашумит среди кустов. И никогда ещё на свете Красивей не было цветов. …И деревенские ребята Глядят, шагая стороной, Как он стоит, держа лопату, Перед корявой целиной. Стоит серьёзный, работящий, В пальто, поношенном слегка, И с дужкой вешалки, торчащей Из-за его воротника. 1953

Ранний час

Туманы тают. Сырость лёгкая, И, ёжась, вздрагивает сад. Росинки падают неловкие. Заборы влажные блестят. Ещё лежит на травах изморось, Не шелохнётся речки гладь. И вся природа словно выспалась И только ленится вставать. 1954

Чистка картофеля

— Что там, в роте, спятили? Ведь пусты котлы. Сколько всех вас? — Пятеро! Но зато орлы!.. Каждый по традиции С собственным ножом. В круг спешим садиться мы, Время бережём. Мой товарищ заспанный, Молодой, как я, И постарше — пасмурный: У того — семья. И из заключения Парень хоть куда, Бросивший учение В прошлые года. И мобилизованный Прямо из Москвы — Сильно образованный, — С ним мы все на «вы». В позе, чуть расслабленной, Мы сидим кружком Перед тем, поставленным На попа мешком. Женское занятие Не коробит нас. Смешаны понятия, Важен лишь приказ. Не сказали б сроду мы, Что вот здесь — война… Как дорога до дому, Ночь длинным-длинна. Разговоры разные Можно говорить, Вымыть руки грязные, Да и закурить. Песня плавно катится Медленной рекой. Я до службы, кажется, И не знал такой. Неспокойно в городе. И под стук копыт, Утомлён и голоден, Батальон храпит. Канонада дальняя. Ночь течёт, свежа. Кожура спиральная Падает с ножа. 1956

"По горным кряжам, вырубкам и долам…"

По горным кряжам, вырубкам и долам, На краткий миг склоняясь над ручьём, Шагал я с неудобным и тяжёлым Противотанковым ружьём. В ночи ориентируясь по звёздам, Пуская ввысь махорочный дымок, Привык себя считать я очень взрослым, — Иначе б это выдержать не смог. Я спал, постелью хвойною исколот, Горело натружённое плечо… Лишь в тридцать лет я понял, что я молод, Что сорок — тоже молодость ещё. 1956

"Я вздрогнул: одноногий паренёк…"

Я вздрогнул: одноногий паренёк Стоял внизу — уверенный и ловкий, На валенке единственном — конёк, Прикрученный растрёпанной верёвкой. В нелепом положении своём Он выглядел таким невозмутимым. Свободно оттолкнулся костылём И покатил, повитый снежным дымом. Вот он уже мелькает вдалеке, Вот снова приближается, как веха, Летящий на единственном коньке, Сын нашего отчаянного века. И он, и все товарищи его, Скользящие навстречу или следом, Привыкли и не видят ничего Геройского, особенного в этом. Звенит конёк, потом костыль стучит И, как

весло, мелькает над рекою. Я проходил. Я тоже сделал вид, Что каждый день встречается такое.

Жасмин

Укрывшийся шинелью длинной, На девятнадцатом году, Я задыхался от жасмина В глухом разросшемся саду. Навис над нами пышной тучей И небо звёздное затмил Ошеломляюще-пахучий, Забытый армией жасмин. Несовместимыми казались Фигуры тёмные солдат И эта лопнувшая завязь, Собой заполнившая сад. И на заросшем белом склоне, В обозе, где-то не вдали, Тонули средь жасмина кони, Чихая, гривами трясли. Земли разбуженная сила В который раз цвела опять, Но только некому нам было В ту ночь жасмину наломать. Над полусонным нашим строем Потом кружились лепестки, Они ложились ровным слоем В стволы орудий, в котелки. Плыл надо мной жасмина ворох, И я жасмином весь пропах. Он был сильней, чем дымный порох, Чем пот солдатский и табак… 1958

Демобилизованный

Не успевший загореть, Белотелый, без рубахи, Во дворе колол он плахи — Любо-дорого смотреть. Он работал в летний зной У дощатого сарая, Пот обильный утирая Локтя тыльной стороной. — Веселей давай ходи! — Подавал он зычный голос. (Рос дремучий рыжий волос На плечах и на груди.) Он поглядывал кругом, Он колол легко, без спешки И отпихивал полешки Элегантным сапогом. Он колол бы дотемна: В нём, бурля, гуляла сила. И дрова в сарай носила, Как во сне, его жена. 1960

Певец

А. Аграновскому

Когда с настойчивостью старой Мела за окнами пурга, Он, взяв соседскую гитару, Садился — на ногу нога. Откашливаясь то и дело, Он о солдатской пел судьбе, Задумчиво и неумело Аккомпанируя себе. Он пел старательно и хрипло С самим собой наедине О том, что все же не погибла Когда-то молодость в огне. И видел: дым плывёт, как вата, По большаку идёт солдат… Он пел негромко, сипловато И струны трогал наугад. 1960

Сломанная сосна

Сосну сломало ветром. Ей вовеки Не выситься на этом рубеже. Осина вновь пустила бы побеги, А здесь — здесь всё потеряно уже. Промчалась буря. Тихо-тихо стало. Открылся голубеющий зенит. Но, словно звон далёкого металла, Чуть слышный стон всё в воздухе висит. 1960

Белая ночь

Ты живёшь в своей светёлочке, Школа рядом, за углом. Вместе с книгами на полочке Синий гербовый диплом. Ты сидишь на подоконнике, Ясно слыша, как вдали Две умелые гармоники Спор жестокий завели. Гармонисты здесь природные, Созывают хоровод, Как у нас поэты модные, — Друга друг не признаёт. И, смещая расстояния, Отдаляя отчий дом, Приближая милый дом, Серебристое сияние Излучается кругом. Облака мерцают сизые, Свет исходит от реки. Все на диво белобрысые, Спят твои ученики. Будто льны на редкость спелые, У девчонок по плечам Волосёнки льются белые — Впору северным ночам. И тебе внезапно грезится, Как в рождественский мороз Мужики при блеске месяца До Москвы вели обоз. Шли с обветренными лицами, Путь далёкий им не мил. И стучали рукавицами. И парнишка с ними был. Он своими признан внуками На века, не на года. Он отсюда — за науками, Ты с науками — сюда! …Ты живёшь в своей светёлочке, А за окнами — стеной Всё сосёночки да ёлочки, Берёзки ни одной. Есть края разнообразнее, Есть места куда бойчей, Но на свете нет прекраснее Плавных северных речей, Белых северных ночей. И сверкают ночи белые Над твоею стороной, Над озёрами Карелии И над Северной Двиной. 1960