Женщины на российском престоле
Шрифт:
Это и произошло 25 февраля 1730 года в Кремле. В тот день на первой встрече императрицы с «государством» дворяне во главе с князем Алексеем Черкасским вручили Анне Иоанновне челобитную, в которой жаловались на верховников, не желавших слушать их предложения по государственному переустройству. Челобитчики просили императрицу вмешаться и разрешить обсудить подготовленные проекты.
Верховникам эта выходка не понравилась – завязалась перепалка между ними и дворянами. Анна Иоанновна, не ожидавшая, что ее изберут третейским судьей в споре о том, как лучше ограничить ее же власть, стояла в недоумении, как вдруг к ней подошла сестра Екатерина и подала перо и чернильницу: раз к тебе, императрице, обратились, так ты и решай! Анна Иоанновна начертала на челобитной вполне традиционное: «Учинить по сему», иначе говоря, разрешила приступить к подаче и обсуждению мнений.
Дворяне
Иллюзиям конец!
Дадим слово современнику – испанскому посланнику де Лириа, сообщавшему в Мадрид о событиях в Кремле: «Между тем возмутились офицеры гвардии и другие, находившиеся в большом числе, и начали кричать, что они не хотят, чтобы кто-нибудь предписывал законы их государыне, которая должна быть такою же самодержавной, как и ее предшественники. Шум дошел до того, что царица была принуждена пригрозить им, но они все упали к ее ногам и сказали: „Мы – верные подданные Вашего Величества, но не можем терпеть тирании над Вами. Прикажите нам, Ваше Величество, и мы повергнем к Вашим ногам головы тиранов!“ Тогда царица приказала им повиноваться генерал-лейтенанту и подполковнику гвардии Салтыкову, который во главе их и провозгласил царицу самодержавной государынею. Призванное дворянство сделало то же».
Сообщение де Лириа требует некоторых весьма важных уточнений. Описанное им есть дворцовый переворот. Как и после смерти Петра Великого в 1725 году, гвардейцы решили судьбу престола. Да что там престола! Судьбу России, ее будущего. Нет сомнений, что истерика ражих гвардейцев была подготовлена. С самого приезда в Россию Анна заигрывала с гвардией. Уже во Всесвятском она радушно приняла павших перед ней на колени преображенцев и объявила, что будет сама ими командовать. Поднесла она по стакану вина и кавалергардам, что символизировало высшую честь для защитников престола. Немало потрудился, чтобы настроить гвардейцев в нужном ключе, и родственник царицы Семен Андреевич Салтыков.
Когда оба высших воинских начальника – фельдмаршалы Голицын и Долгорукий – выскочили вслед императрице на шум, поднятый гвардейцами, они поняли, что произошел бунт гвардии. Они смолчали, когда Анна вопреки кондициям стала распоряжаться гвардией, поручив командование ею Салтыкову. Оба фельдмаршала – бесстрашные на поле боя – хорошо знали своих гвардейцев и не осмелились возражать разгоряченной толпе российских янычар: жизнь-то одна!
К шуму в большом зале прислушивались и совещавшиеся рядом дворянские прожектеры. Думаю, что им было весьма неуютно. Не раз в русской истории солдатня орала: «Хватит! Надоело! Развели совещания, бумаги, проекты, голосования! Долой! Караул устал!» И вот, когда дворяне вышли в зал к императрице, они подали ей не проект государственного устройства, а челобитную, в которой «всеподданнейше и всепокорно» просили «всемилостивейше принять самодержавство таково, каково Ваши славные достохвальные предки имели, а присланные к Вашему Императорскому Величеству от Верховного тайного совета и подписанные Вашего Величества рукою пункты (то есть кондиции. – Е. А.)уничтожить». А заканчивали свое писание любимцы вольности так: «Мы, Вашего Величества всепокорные рабы, надеемся по природному Вашего Величества благоутробию презрены не будем, но во всяком благополучии и довольстве тихо и безопасно житие свое препровождать имеем. Вашего Императорского Величества всенижайшие рабы». И подписи. И ни слова о вольности, правах, гарантиях.
И. Шарлемань. Императрица Анна Иоанновна разрывает «кондиции» в 1730 г. в Москве
Жаль, что в зале в тот момент не было Артемия Волынского. Он бы мог удостовериться в правоте своих слов: рабское начало все-таки победило. Крики и угрозы гвардейцев сделали свое дело – в зале совещания дворяне подписали не проект реформ, а холопскую челобитную.
Под ревнивыми взглядами гвардейцев Анна благосклонно выслушала капитуляцию прожектеров, а затем приказала подать кондиции и, как бесстрастно фиксирует официальный журнал заседаний Совета, «при
Верховники молча смотрели на это – их партия была проиграна. Понадобилось всего 37 дней, чтобы самодержавие в России возродилось.
Как-то раз в архиве я упросил хранителя достать из сейфа раритетов этот разорванный сверху донизу лист пожелтевшей бумаги. Смотреть на него было тяжело – передо мной лежал документ, который мог бы дать России начало новой истории, способствовать развитию правового государства, и, может быть, сейчас мы бы уже имели почти 270-летнюю традицию парламентаризма. И если бы не слепое властолюбие одних, раздоры и склоки других, глупость третьих, наглость четвертых и трусость всех вместе, мы бы, наверное, жили в другой России и были бы другими.
В первый день самодержавного правления Анны москвичи были поражены невиданным природным явлением – кроваво-красным северным сиянием необычайной яркости. «Огненные столпы», как писала газета, сходились в зените, образуя сияющий шар. Многие расценили это как плохое предзнаменование для будущего царствования.
Место красит человека?
Так неожиданно для себя самой Анна Иоанновна стала всероссийской императрицей. Пока шла борьба за власть между сторонниками и противниками ограничения императорской власти, никто не думал об Анне как о личности: дело было не в ней. Каждая группировка боролась за торжество своих политических идеалов, за дорогой им принцип государственного устройства. И когда борьба закончилась, и самодержавие было восстановлено, все с удивлением воззрились на трон – кто же теперь будет нами повелевать? Кто она, эта женщина у власти?
Конечно, те, кто бывал при царском дворе, и раньше знали Анну и ее сестер, но относились к ним без особого почтения. Княжна Прасковья Юсупова говаривала в своем кругу, что раньше, при государе Петре Великом, Анну и «других царевен царевнами не называли, а называли только Ивановнами». Де Лириа, человек, близкий ко двору Петра II, в своих донесениях о событиях зимы 1730 года поначалу путал новую императрицу с ее сестрой Прасковьей – столь ничтожна была роль Анны при дворе.
Императрица Анна Иоанновна
И вот Иоанновна, к удивлению придворной камарильи, стала не просто императрицей, а самодержицей.
Ни один придворный льстец, как бы подобострастен и лжив он ни был, не решился назвать Анну Иоанновну красавицей. Это было бы уж слишком. С парадных портретов на нас угрюмо смотрит высокая, грузная женщина. Короткая шея, ниспадающие на нее локоны жестких смоляных волос, длинный нос, недобрый взгляд черных глаз… Ох, не красавица!
Эмоциональная графиня Шереметева – тогда невеста опального князя Ивана Долгорукого – была в ужасе, увидав из окна шествовавшую мимо императрицу: «Престрашного была взору, отвратное лицо имела, так была велика, когда между кавалеров идет – всех головою выше, и чрезвычайно толста». Более взвешенно судил об Анне граф Эрнст Миних – сын знаменитого фельдмаршала: «Станом была она велика и взрачна. Недостаток в красоте награждаем был благородным и величественным лицерасположением (надо понимать – физиономией. – Е. А.). Она имела большие карие и острые глаза, нос немного продолговатый, приятные уста и хорошие зубы. Волосы на голове были темные, лицо рябоватое и голос сильной и проницательной. Сложением тела она была крепка и могла сносить многие удручения». Еще бы, скажем мы, редкая женщина могла бы выдержать сильную ружейную отдачу в плечо. Анна Иоанновна же стреляла каждый день, и притом много лет подряд. Оробевшая гостья царицы Настасья Шестакова, побывавшая во дворце в 1730-е годы, вспоминала: «Изволила меня к ручке пожаловать и тешилась: взяла меня за плечо так крепко, что с телом захватила, ажно больно мне стало».
Вообще в Анне проглядывала некая мужеподобность. Де Лириа писал, что у нее «лицо более мужское, нежели женское». Грубоватость облика царицы, чрезмерную полноту, отсутствие изящества, шарма отмечали и другие наблюдатели. Конечно, каждому приятно иметь дело с императрицей, в которой все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, – и нет усов, а есть музыкальный слух, шарм и разум. Но тут уж ничего не поделаешь: какую императрицу сосватал России хитроумный князь Голицын – такую и получили…