Жернова. 1918-1953. Книга восьмая. Вторжение
Шрифт:
Быстро пересекли неширокий луг под непрекращающийся лай собак из-за тына. Когда Пивоваров вошел в калитку, он увидел Одноухова, стоящего посреди широкого двора, двух собак, беснующихся в нескольких шагах от него, и женщину лет сорока, в белой косынке, в длинной черной юбке и расшитом переднике, стоящую на крыльце с опущенными руками.
Собаки оставили Одноухова, кинулись к вошедшим.
– Уберите собак, хозяюшка! – крикнул Пивоваров. – Мы не разбойники. – И для верности показал рукой на собак, не зная, понимает ли его эта женщина.
Женщина обернулась и что-то сказала в полураскрытую дверь. Оттуда вышел мальчишка лет четырнадцати,
Пивоваров приблизился к крыльцу, спросил:
– Кроме вас есть кто-нибудь еще?
– Никто нема, – ответил мальчишка, исподлобья поглядывая на Пивоварова.
– Можно будет у вас переночевать? Мы не сделаем вам ничего плохого.
Женщина переступила с ноги на ногу.
Мальчишка ответил за нее:
– Немець блызько.
– Как близко?
– Там, – махнул рукой мальчишка. – Зовсем блызько. Арегада.
– Арегада – это что?
– Мисто. Градо.
– Сколько километров?
Мальчишка показал растопыренную пятерню, потом, помедлив, добавил к ней другую.
– Десять километров?
– Так, десьять.
– А где отец? – продолжал расспрашивать Пивоваров.
– Поихав до миста.
– Может, вы дадите нам какой-нибудь еды? Хлеба, например. Мы бы ушли.
– Нэма хляба, – резко и недружелюбно ответил мальчишка. – Зовсим нэма.
– Ты хочешь, чтобы мы сами поискали?
– Есть хляб, – вмешалась женщина, отстраняя мальчишку рукой и отводя его себе за спину. – Сколько?
– Тридцать буханок, – ответил Пивоваров, руками показывая нечто круглое. И пояснил. – Остальные ждут в лесу.
Женщина кивнула головой и скрылась в доме.
– Вот что, Тихон, – обратился Пивоваров к Одноухову. – Беги к ручью и приведи сюда остальных.
Хозяйка наварила ведерный чугун картошки в мундирах, напекла лепешек, поставила тесто для хлеба. На длинном столе разложила пучки зеленого лука, огурцы, редиску, в деревянных мисках дымящуюся паром картошку. Отдельно положила кусок толстого розоватого сала. Делала она все это молча, ни на кого не глядя, а управившись со столом, скрылась за печкой. Никто не донимал ее вопросами, да и в самой горнице народу было мало, все устроились ждать во дворе, пили воду из колодца да оглядывались по сторонам, вполголоса обмениваясь впечатлениями по поводу диковинных построек и крепостной ограды.
Вроде и много было всего на столе, так ведь и едоков более двух десятков, считая и караульных, выставленных в сторону дороги и леса, так что досталось всем по паре картофелин, по пол-лепешки, по кусочку сала и понемногу всего остального.
Хотя люди были голодны, ели, однако, степенно, подбирая со стола каждую крошку. Вот только картошку чистили кое-как, без той тщательности, с какой это делалось когда-то, в невероятно далекие времена.
Наесться не наелись, но большего пока не было. Теперь в том же чугунке допревала в печи каша из полуразмолотой пшеницы.
– А ведь на охрану напал всего один человек, – сказал боцман Курылев, макая картофелину в крупную соль. – Я видел его на крыше сарая. Ловок, однако.
– Жаль, что мы оружие никакое не взяли, – произнес старший матрос Гвоздихин. – А там оно было.
– Кто взял, а кто ушами прохлопал, – усмехнулся боцман. – После драки-то кулаками махать – ума не надо. – И добавил уверенно: – Ничего, раздобудем.
Большая часть взвода спать устроилась в сенном сарае. Несколько человек легли в горнице на лавках. Среди них и Пивоваров. Возле печки тихо возилась хозяйка, успокоительно поскрипывали под ее ногами половицы. Под этот скрип он уснул, и ему приснилась жена на берегу моря, под соснами, вся в золотых пятнах солнечного света, и девочки его в розовых трусиках, с прилипшим к телу песком…
Его сон прервал боцман:
– Товарищ капитан второго ранга! Проснитесь!
Пивоваров открыл глаза, сел.
– Что случилось?
– Баба с мальчишкой пропали.
– Как пропали?
– А вот так: нет нигде. Сбежали.
– А караульные?
– Говорят, не спали. Врут, поди.
– Поднимай людей.
На столе лежали буханки хлеба, стоял чугун с еще теплой кашей.
Каждому выдали по буханке, по большой деревянной ложке каши, по кусочку сала, найденного в погребе. Кто принимал кашу прямо в горсть, кто разжился хозяйской миской, кто в капустный лист. Побег хозяйки с мальчишкой снял запрет на чужое, и каждый брал то, что считал нужным: топоры, вилы, ножи, с грядок всякую зелень. Боцман раздобыл пару сапог и ботинок. Ни то, ни другое на Пивоварова не налезло. Зато налезло на боцмана и еще на одного из матросов. Искали оружие – не нашли. Зато нашли трехверстную карту района – до самого Каунаса.
Километра два почти бегом прошли по дороге в сторону Арегады, затем свернули в лес на узкую тропу, ведущую к реке Дубисе. Через полчаса Пивоварова, идущего во главе цепочки, догнал Одноухов.
– Товарищ капитан, товарищ боцман велели сказать, что как только мы свернули в лес, так со стороны города прошла к лесничеству колонна из двух грузовиков с немецкими солдатами и броневика. Вот. – И уставился на Пивоварова своими большими телячьими глазами.
– Передай боцману, чтобы догонял нас, – велел Пивоваров. – Пока не догоните, мы будем идти по этой тропе. А там видно будет. И еще скажи, чтобы не стрелял. Ступай, Тишка, ступай.
– Есть, товарищ капитан второго ранга, – вытянулся красноармеец Одноухов, и Пивоваров подумал, что ему, Одноухову, все это кажется игрой, приключением, и его, Пивоварова, задача теперь состоит в том, чтобы спасти этого парня и всех остальных. Ну и себя самого. По возможности. И вывести к своим.
«Значит, так, – рассуждал на ходу Пивоваров. – Полчаса немцам, чтобы добраться до лесничества и установить, что там никого нет. Еще примерно столько же, чтобы встать на наш след. Если учесть, что их поведет знаток этих мест, то не исключено, что они не погонятся за нами след в след, а постараются перехватить где-нибудь на полпути. Что делать? Остается уповать на Всевышнего. Если ему есть до нас дело».
Глава 17
К полудню сзади послышался далекий лай собак. Пивоваров, и сам уставший до крайности, ускорил шаг, поторопил беглецов:
– Наддай, ребята! Наддай!
А сам думал: «Надо рассеиваться. По одному, по два. Хоть кто-то да вырвется».
Сзади с хрипом дышали люди. Догнал боцман. Заговорил, захлебываясь словами:
– Разрешите остаться, товарищ ка… капитан второго ра… ранга? Хоть малость, да задержу.
Пивоваров остановился. Остановились и все остальные. Сбились в кучу, смотрели на командира с надеждой. А он привлек к себе на мгновение боцмана, хрипло выдохнул: