Жертва ума
Шрифт:
– Привет, а я Макс, полезай сюда!
– сказал толстяк скороговоркой и открыв мешок, потряс им перед собой.
Без лишних разговоров, сморщившись от боли, Хану залез в него. Завязав верх бечевкой, его быстро перенесли на уже стоявшую в коридоре тележку. Набросав разнокалиберных пакетами с мусором, Макс ее аккуратно вывез на улицу и время от времени жизнерадостно здороваясь с кем-то, покатил к пирсу, где стоял небольшой и дурно пахнущий кораблик с большим погрузочным краном.
Все содержимое тележки бесцеремонно высыпали в уже почти заполненный контейнер. Резкий подъем и
На открытый контейнер, налетела истошно вопящая стая крупных чаек, не замедливших раздолбать своими крепкими клювами пластиковые пакеты, разбрасывая вокруг куски источающего вонь мусора. Хану, разорвав уже пробитый птицами мешок, уже всерьез испугался перспективы остаться без глаз и беспорядочно замахал руками, не решаясь выбраться из зловонной коробки самостоятельно. Он уже понял, что попал на рейс местного мусоровоза, и в этом ему виделся особый символизм или даже знамение, напоминая опять, ту самую несчастную тварь из прочитанной накануне новеллы - 'лишняя в этом мире, наступает не туда и делает не то...'.
'Да, уж. Лучше не скажешь', - подумалось ему, размышлявшем сейчас, о размытой границе и принципиальной ничтожности разницы между утилизацией мусора и его самого.
Контейнер, вдруг снаружи сильно пнули и взлетевшая стая перепуганных птиц, покрыла Хану равномерным и плотным слоем помета и перьев, открыв над бортом контейнера, зажимающую нос рукой, Инну, ржущую в приступе дикого хохота.
– У тебя ничего не склевали?
– давясь от смеха, издевательски спросила она, демонстративно оглядывая его целиком.
Хану темной и мрачной тучей вывалился на палубу, пытаясь сохранить те жалкие остатки чувства собственного достоинства, которые у него еще оставались, что выглядело еще смешнее, но он был все же очень удивлен и обрадован появлением девушки.
– Как ты здесь оказалась?
– спросил он, выплюнув прилипшее к губам перышко и обтирая одеждой лицо.
– Я же говорила, у меня был план. А после твоей неожиданной премьеры, у меня исчезла последняя помеха и все вышло гораздо легче, - улыбнулась девушка.
– Просто дождалась утра и побежала за десять минут до окончания этого 'бродячего сеанса'. Я очень хорошо бегаю и сумела продержаться это время, использовав такую фору, для того чтобы покинуть зону их наблюдения.
Хану, вспомнив о 'допинге бродячих', подумал, что если бы он остался и они выбежали так вместе, то скорее всего, был бы ими пойман и мгновенно растерзан, не сумев поддержать ее темпа.
– Таши был очень напряжен, увидев меня и стоило большого труда объяснить ему то, как я тут оказалась. Нам еще повезло, что он в этот раз тоже не 'дежурил бродячим'. Хотя, они же тебя уже ждали. Наверняка подстраховались и на этот случай. А эвакуация в мусоре была хорошим ходом. Кому-то надо помыться, пока его не нашли по запаху. Тут есть душ, - с иронией сказала Инна, стряхивая засохший птичий помет с его одежды.
Она даже успела переодеться и теперь в рабочей спецовке, выглядела как девушка на рекламных баннерах автомастерских. Впрочем, она всегда сногсшибательно выглядела, по крайней мере, для него, в очередной раз отметил про себя Хану. А вот ему, действительно, надо срочно помыться.
Приняв душ и свалившись в трюме на что-то напоминающее кушетку, он мгновенно заснул. Ему было непросто выспаться в эти последние два дня.
Я ненавижу врагов и привязан к своим друзьям.
Я двигаюсь наощупь во мраке заблуждений, не различаю, что принимать и что отвергать.
Во время практики Дхармы, я становлюсь жертвой лени и сна.
Но когда приходит время недуховных занятий, мои чувства проясняются и обостряются.
Гуру, думай обо мне! Скорее посмотри на меня с состраданием!
Даруй мне свое благословение, чтобы я победил врагов - тревожащие эмоции.
С виду я выгляжу настоящим практикующим,
Хотя на внутреннем уровне мой ум не слился с Дхармой.
Как змея, я прячу свои тревожащие эмоции внутри себя,
Но при встрече с проблемами мои недостатки обнажаются.
Гуру, думай обо мне! Скорее посмотри на меня с состраданием!
Даруй мне свое благословение, чтобы я мог усмирить мой собственный ум.
Что-то очень громкое разбудило его и проснувшись, Хану понял, что корабль, скорее всего, уже стоит у причала.
Ранее, в команде он заметил всего два человека, а сейчас старший из них, судя по тону и громкости крика, вел очень оживленную и непростую дискуссию с кем-то из своих сухопутных подрядчиков. С обоих сторон очень красноречиво и неоднократно упоминались самые тонкие нюансы их генеалогического древа, что говорило о том, что переговоры, видимо, зашли в тупик.
Напротив него сидела Инна, жестом попросившая его молчать и не высовываться. Постепенно, голоса старого морского волка и его делового партнера, начали удаляться и становиться все тише. Беседу, по всей видимости, было решено благоразумно продолжить, в уже более располагающей к этому атмосфере прибрежного бара.
– Мы ждем команды, нам скажут что делать. Матрос побежал на разведку, - Инна, пыталась продекламировать свежеиспеченное хайку, сняв с языка вопросы Хану.
Он заглянул в иллюминатор. Перед ним был, теперь уже типичный портовый городишко со всей обычной урбанизацией, транспортом и паутиной проводов на столбах. И этим, он разительно отличался от подчеркнуто средневекового стиля Спирит-тауна.
Хану снова вопросительно посмотрел на Инну.
– Это Кряжим, обычный приморский городок, переполненный отдыхающими. Сеть отелей и все такое... А наш Спирит-таун, это своего рода, анклав. Многовековая резервация. Со своим особым кодексом, статусом и традициями. В его области стараются не использовать все эти современные штучки, - сообщила девушка, вложив немного презрения в последнюю фразу.
– У нас и так, очень хорошо зарабатывают на туристических квотах. Посмотреть на 'забег бродячих', с риском возглавить его самому, всегда стоило целое состояние. К тому же, в наши университеты приезжают учиться и практиковать 'духовно-ищущие' со всего мира.