Жертва ума
Шрифт:
Она была действительно очень мила, но ее типаж очень сильно отличался от бешеного темперамента и броской, эффектной яркости Инны. Это было, скорее ощущение ее внутреннего покоя и достоинства из той 'породы женщин на которых женятся'. Если, условно, Инна напоминала ему 'миледи' из 'Трех мушкетеров' Дюма, то эта девушка уже ассоциировалась с 'Констанцией', по крайней мере, так как он их себе представлял. Если продолжить аналогию, то Гридик бы, очевидно, был бы тогда 'кардиналом', ну а сам Хану хотел бы вписаться в роль 'д'Артаньяна', не меньше. Только вот, троица остальных мушкетеров явно запаздывала, а в любой искренней помощи он сейчас сильно нуждался.
Сван, оставив их и поспешно ретировался, чувствуя на себе вину и ответственность за этот визит. А Хану с Инной, не слезая с гамака, и как по команде, сухо кивнув, хмуро рассматривали незваных гостей, одним своим появлением, грозивших досрочно прекратить их медовый месяц, только начавший было набирать обороты, в этом райском местечке.
Сильно смутившись от такого ледяного приема, девушка покраснела и представилась:
– Мира. А это...
– она сделал жест, показывая на своего спутника.
– Инна!
– произнес мужчина, смотря в ту сторону, где как ему казалось, она находилась.
Хану словно внезапно и подло ударили по голове. Кайзи! Мелькнувшая догадка, мгновенно смяла его ум в бесформенный и не способный мыслить комок. Сейчас, он мог только беззвучно смотреть на девушку, хотя внутри его черепа, мозг громко вопил от разрывающей его мысли - 'я теряю ее навсегда!'.
– Инна!
– еще раз повторил мужчина и на этот раз в его тоне, казалось, металлом зазвенело требование вернуть то, что принадлежит по праву.
Но она, словно оцепенев, не двигалась с места, невольно сжав бедного кота за шею так, что тот истошно заорав, судорожно забился под ее рукой, выцарапывая себе жизнь и свободу. Было видно, что Инна прекрасно поняла, кто стоит перед ней, но на ее лице не отразилось ни восторга узнавания, ни радостного облегчения от того, что ее возлюбленный оказался жив. Не проявилось даже видимого сострадания к тому, что с ним сделали и в кого превратили. Кот, которого так подвела интуиция, разодрав ее руку до крови, пушистой лентой метнулся под дом, восстанавливать доверие к людям и зализать свои раны.
Инна молча сидела, в очередной раз, зависнув за защитными шторками где-то в буферной зоне ума. Что именно, там сейчас у нее происходило в голове, можно было только догадываться.
Хану уже хорошо знал эту ее особенность. Сам он уже почти полностью пришел в себя, подавив первую волну вспыхнувшей паники, возникновение которой, сильно удивила его самого. Трудно было себе даже представить, что такой, в принципе, ожидаемый финал их быстротечной связи, вызовет столь мощную турбулентность в уме.
Могло ли быть так, что он просто недооценивал силу своих чувств к ней? И что она чувствует сейчас сама? Возможно ли, что так же ошиблась?
Хану заметил, что Мира очень внимательно следила за реакцией Инны, не спуская с нее глаз. Было заметно, что она не доверяет Инне. Но, это поведение, сейчас можно было трактовать по-разному и на месте гостей, он сам едва бы решился делать какие-то выводы. Было ли это, с их стороны, своеобразным тестом?
Несмотря на кажущуюся хрупкость точеной фигурки, эта девчушка вполне могла оказаться очень сильной и опасной. Если в такой операции, рискнули подставить или пожертвовать такими людьми как Таши, то кого попало, 'санпе' бы сюда не прислали. Даже Эддичка в 'шенпо' оказался очень непрост, сыграв тогда свою роль на 'отлично'. А его возраст и вид, как раз и оказались прекрасной наживкой.
Мира, тем временем, считая, что все как-то затянулось, решила исправить неловкое положение.
– Это...
– все пыталась продолжить она, но мужчина резко поднял руку, заставив ее замолчать.
Кайзи знал Инну лучше их всех и для него, ее реакция была предсказуема. Если он любил ее, то у него был очень нелегкий выбор. В его положении, при отсутствии перспективы вернуть прежний облик, рискнуть всем и доверить решить ей судьбу их любви - требовало немало мужества и силы воли. Это был не тот случай, когда можно получить счастливый финал, заставив как-то красавицу поцеловать страшное чудище. Одной красавицы тут было бы мало, пришлось бы добавить для ритуала еще Оракула, Гридика и Флавия, но едва ли, вся эта компания, могла или хотя бы хотела, поддержать ее в этом.
С другой стороны, оставаться инкогнито и терзаясь в сомнениях, ревниво смотреть на счастье любимой с другим человеком, требовало бы, действительно великой любви и самопожертвования, которого у Кайзи, возможно никогда не было. Кроме того, наверняка, у него возникли вопросы, которые он не мог не задавать себе снова и снова: 'Что, если у меня все же есть шанс вернуть ее, а потом и свое тело или пусть даже другое, но нормальное? Что, если я как-то верну это тело, но уже будет поздно, а она давно любит другого?'.
Возможно, Кайзи специально провоцировал ее сейчас сделать выбор, освободив тем самым, и себя и Инну, от ожиданий и обязательств, которые они, все равно выполнить были не в силах? Ни он, ни она, уже никогда не будут действительно счастливы при этих условиях. При этом проклиная и себя, и другого, и свой выбор, и эти обстоятельства, которые заставили их это все сделать до конца своей жизни или до момента разрыва.
Этот нескончаемый поток мыслей в голове Хану, прервала сама Инна. Видимо, выйдя из своих пограничных состояний ума, куда ее ввергло явление Кайзи, она быстро вскочила и решительно схватив его за руку, потащила от дома. Им обоим было о чем поговорить без свидетелей.
Хану же, сидел с ней на гамаке и когда она встала, тут же потерял в ее лице противовес и потому бодро кувыркнулся назад, ударившись о перила террасы затылком. К старой шишке от удара о плиту храма, добавилась свежая, а он был повержен, лежа вверх тормашками на жестком полу. Хану в очередной раз, пришла в голову мысль об этом регулярном, странном символизме и трагикомичности жизни в целом.
Мира поспешив на помощь, пыталась поднять его, пока он беспомощно барахтался в паутине гамака, что оказалось очень непросто, поскольку лодыжки застряли в перекрутившихся ячейках сетки. Наконец, запыхавшиеся и раскрасневшиеся от борьбы с плетенным чудовищем, они молча встали, встретившись глазами, что лишь усугубило абсурдную неловкость ситуации, пока Миру не прорвало хохотом и это, наконец, не разрядило обстановку.