Жертвоприношения
Шрифт:
— Спасибо, — произносит Камиль.
Это «спасибо» звучит как признание, как просьба, Перейра понимающе кивает, отворачивается, исчезает.
Неожиданно она поднимает голову. Тишина. Где он?
Задняя часть дома. Окно в ванной приоткрыто. В эту щель, конечно, не пролезешь, но она есть, и никто не знает, на что он способен.
Забыв об опасности, которой подвергает себя, Анна устремляется вниз; не думая, что за огромным окном ее может ждать засада, она скатывается по лестнице,
Когда она оказывается в прачечной, он вырастает прямо перед ней с другой стороны окна.
Он улыбается, лицо оказывается в раме — ни дать ни взять жанровая живопись. Он просунул руку в окошко, пистолет нацелен прямо на нее, и — тишина. Ствол у пистолета неправдоподобно длинный.
Увидев ее, он сразу жмет на спусковой крючок.
После встречи с судебным следователем Камиль бегом устремляется вверх. На лестничной площадке появляется Луи: костюм от «Christian Lacroix», сорочка в тонкую полоску из «Savile House», туфли от «Forzieri», — хорош как бог.
— Прости, но не сейчас, Луи.
Короткий взмах руки — «я вас подожду, ничего страшного». Луи исчезает, зайдет позже… Это не человек, а воплощенная тактичность.
Камиль проходит к себе в кабинет, бросает пальто на стул, судорожно набирает номер агентства «Wertig&Schwindel» и смотрит на часы. Четверть десятого.
— Анну Форестье, будьте любезны…
— Не вешайте трубку, — отвечает телефонистка, — сейчас посмотрю.
Вздох облегчения. Обруч, стягивающий ему грудь, больше не давит. Еще немного, и он свободно вздохнет.
— Простите, какую фамилию вы назвали? — спрашивает молодой женский голос. — Мне жаль… — голос смеющийся, ищущий понимания, — я замещаю…
Камиль сглатывает слюну. Обруч опять стягивается вокруг солнечного сплетения, но боль распространяется теперь по всему телу, тревога растет…
— Анна Форестье, — произносит он.
— В какой службе она работает?
— Мм… контроль менеджмента, или что-то в этом роде…
— К сожалению, не могу найти фамилию в справочнике… Не вешайте трубку, я соединю вас с кем-нибудь…
Плечи Камиля опускаются. В трубке звучит женский голос, может быть, это та, о ком Анна говорила «просто чума», но это не может быть она, потому что нет, она не знает никакой Анны Форестье, нет, не только она, это имя никому не известно… Может быть, вы перепутали фамилию? Соединить вас с кем-нибудь еще, вы по какому вопросу?
Камиль отключается.
В горле пересохло, нужно бы выпить воды, но нет времени, руки трясутся.
Он вводит пароль.
Один клик, и он уже в профессиональной сети: «Анна Форестье». Да их здесь немерено. Следует упростить задачу. «Анна Форестье, родилась…»
Год рождения он может вычислить: они встретились в начале марта, а три недели спустя, узнав, что у нее день рождения, он пригласил ее в «Ненесс». У него не было времени на поиски подарка, он смог только пригласить ее в ресторан, а Анна заявила смеясь, что для дня рождения поесть — самое то и к тому же она обожает десерты. Он нарисовал на бумажной скатерти ее портрет и подарил его ей, комментариев никаких не делал, но сам остался очень доволен: портрет был точный и вдохновенный. Случаются такие дни.
Он извлекает свой мобильный, открывает календарь: 23 марта.
Анне сорок два. 1965. Родилась в Лионе? Необязательно. Он роется в воспоминаниях о том вечере. Говорила ли она о том, где родилась? Он стирает «Лион», отправляет запрос и получает двух Анн Форестье, что случается часто: напечатайте вашу дату рождения, и, если у вас достаточно распространенное имя, обязательно всюду найдете своих близнецов.
Первая Анна Форестье не его. Она умерла 14 февраля 1973 года в возрасте восьми лет.
Вторая — тоже. Умерла 16 октября 2005. Два года назад.
Камиль трет и трет костяшками пальцев одной руки о ладонь другой. Он хорошо знает испытываемое им возбуждение, оно находится в самом сердце его работы, но это не только профессиональное возбуждение, это проявление аномалии. А по аномалиям он неоспоримый чемпион, это каждый понимает с первого взгляда. Только вот на сей раз эта аномалия накладывается на аномалию его собственного поведения, в котором никто ничего не понимает.
В котором он и сам сейчас ничего не понимает.
За что он бьется?
Против кого?
Есть множество женщин, которые скрывают, сколько им лет. На Анну это не похоже, но всякое может быть.
Камиль встает и открывает шкаф. Там полный беспорядок. Извиняет его только то, что он очень маленького роста и ему трудно наводить в нем порядок. Но когда нужно… Чтобы найти необходимые документы, ему понадобилась не одна минута. Но он должен найти это сам, без посторонней помощи.
«Самое долгое после развода — это уборка», — сказала Анна.
Камиль кладет руки на стол, чтобы сконцентрироваться. Нет, не выходит, нужен карандаш и бумага. Он делает набросок. Вспоминает. Они у нее дома. Она сидит на диван-кровати, он только что заявил, что квартира… как бы это сказать помягче… ужасная. Он подыскивал подходящее определение, но, что бы он ни делал, фраза, начатая подобным образом, и повисшая долгая пауза достаточно красноречивы. Все сказано, только не сразу.
«Мне совершенно наплевать, — сухо произносит Анна. — Я хотела от всего избавиться».