Жертвоприношения
Шрифт:
В тот самый миг, когда она берет платок, пуля пробивает стекло и столик вдребезги разбивается.
С того мгновения, как она утром открыла глаза, она ждала этого момента, но тем не менее это неожиданность. Ей кажется, что сейчас обрушится весь боковой фасад дома. Она застыла, когда столик разлетелся на мелкие кусочки прямо у нее под руками. Анна вскрикивает. Так быстро, как только может, сворачивается клубком. Бросает взгляд на улицу — окно цело. В том месте, где прошла пуля, зияет большая дыра, от которой разбегаются трещины… Как долго оно еще выдержит?
Анна тут же понимает, что является прекрасной мишенью. Откуда только берутся у нее силы, непонятно, но она одним движением
Вторая пуля ударяет в стену прямо над ее головой. Анна инстинктивно пригибается: в лицо, в глаза, на шею сыплются куски штукатурки. Тогда она растягивается на полу и закрывает голову руками. Она оказывается практически в том же положении, что и в туалете пассажа Монье в тот день, когда на нее напали.
Где телефон? Нужно позвонить Камилю. Сейчас же. Или в полицию. Все равно кому. Незамедлительно.
Но ситуация не так проста: ее мобильник наверху, рядом с кроватью, и, чтобы добраться до мезонина, нужно пересечь всю комнату.
На виду у стрелка.
Третья пуля отлетает от печки с таким невероятным звоном, что кажется, прямо перед Анной ударили в гонг. Анна почти оглушена, закрывает уши ладонями. Отлетевшая рикошетом пуля вдребезги разбивает раму на стене. Анна настолько испугана, что не может сосредоточиться ни на одной мысли, ее охватывает какое-то оцепенение. Воспоминания о том, что случилось в пассаже Монье, смешиваются с больничными, и над всем этим всплывает лицо Камиля: взгляд у него серьезный, осуждающий, как во флешбэке, — такие мысли приходят перед смертью.
Впрочем, ее ждать недолго. Не может же убийца постоянно промахиваться. И на этот раз она совершенно одна, и нет никакой надежды, что кто-нибудь придет ей на помощь.
Анна сглатывает слюну. Она не может тут оставаться, ей нужно каким угодно способом добраться до лестницы, и она это сделает. Ей обязательно нужно позвонить Камилю. Он говорил ей, что нужно включить сирену, но бумажка с кодом лежит рядом с коробкой управления в другой стороне гостиной. А телефон наверху.
Туда-то ей и нужно добраться.
Анна приподнимает голову, оглядывается: пол, ковер с кусками штукатурки, но отсюда ей нечего ждать помощи, помочь себе может только она сама. Решение приходит внезапно. Анна перекатывается на спину, двумя руками стягивает с себя свитер, который цепляется за шины на руке, она тянет его, стаскивает, наконец считает до трех и на счет три садится, прижавшись к спинке дивана. Скомканный свитер лежит у нее на животе. Если он будет стрелять в спинку дивана — смерть.
Надо действовать.
Она бросает взгляд вправо: лестница от нее метрах в десяти. Взгляд влево, вернее, вверх, туда, где через стеклянную крышу видны ветки деревьев. Интересно, сможет ли он забраться на дерево и влезть в дом через крышу? Нужно срочно звать на помощь — Камиля, полицию, все равно кого.
Другой возможности у нее не будет. Анна подбирает ноги под себя и далеко влево бросает свитер, ей хочется, чтобы он летел в воздухе долго и высоко. Она тут же вскакивает на ноги, бежит к лестнице. Как того и следовало ожидать, следующая пуля попадает в ступеньку лестницы прямо у нее за спиной.
Я научился стрельбе по чередующимся мишеням уже давно. Ставишь одну мишень слева, а другую справа, поражаешь поочередно и с максимальной скоростью.
Прицеливаюсь, слежу за комнатой в прицел. Когда свитер взлетает с одной стороны, я уже готов и стреляю.
И тут же меняю цель: она бежит к лестнице, прицеливаюсь. Когда я стреляю по первой ступеньке, она — на второй и на моих глазах исчезает в мезонине.
Пора поменять тактику. Прячу ружье в свинарнике и беру пистолет. И если понадобится для чистовой обработки — охотничий нож. Опробован на моем друге Равике. Прекрасный инструмент.
Теперь она засела на втором этаже. Совсем нетрудно было ее туда загнать, я ожидал нескончаемых трудностей, а оказалось, нужно было просто правильно указывать дорогу. Теперь следует обойти дом. Придется все же немного побегать, ничего так просто не дается, но она в конце концов поймет, что к чему.
И если все пойдет, как намечено, я буду там раньше ее.
Первая ступенька разлетается прямо у нее под ногами.
Анна чувствует, как дрожит под ее тяжестью лестница. Она так быстро взлетела вверх, что поскользнулась и упала на площадку, ударившись головой о комод. Здесь тесно.
Но вот она уже на ногах. Оценив обстановку и поняв, что здесь ее не видно и она вне досягаемости, она решает затаиться. Прежде всего позвонить Камилю. Пусть он сию же минуту приезжает, ей нужна помощь. Она лихорадочно шарит по комоду, нет, не здесь. На ночном столике тоже нет. Где этот чертов мобильный? Вспомнила: она положила его с другой стороны кровати, когда ложилась, поставила на зарядку, Анна роется в своей одежде, включает аппарат. Силы покидают ее, сердце так сильно ударяется о грудную клетку, что к горлу подкатывает тошнота, она бьет кулаком по коленке, этот телефон неизвестно сколько включается… Камиль. Наконец номер набран.
Камиль, ответь, сейчас же! Умоляю…
Один звонок, второй…
Камиль, скажи, ради бога, что я должна делать…
Руки у нее дрожат.
«Добрый день, вы можете оставить сообщение Камилю Вер…»
Она отключается, набирает снова и попадает на опцию голосового сообщения. На этот раз она его оставляет: «Камиль, он здесь! Ответь! Умоляю…»
Перейра смотрит на часы. Судебному следователю не так-то просто выкроить время. Очень много работы. С Верховеном все ясно: дело от него забирают. Судебный следователь качает головой, он раздражен: кто только придумал эти порядки? Камиль своего добился: слишком много неясностей, нарушений, слишком много сомнений, речь может идти об освобождении от службы. Соответственно, дивизионный комиссар Мишар, чтобы подстраховаться и обезопасить себя, поставит в известность прокуратуру, угроза внутреннего расследования деятельности комиссара Верховена вырисовывается с ужасающей ясностью.
Судебному следователю Перейре очень бы хотелось найти время; на его лице отражаются сомнения. Перейра смотрит на часы, нет, очевидно, это никуда не годится, он останавливается на две ступеньки выше Верховена, смотрит на него, он действительно в замешательстве: не в его натуре вот так уклоняться. И дело здесь не в майоре Верховене, а в нравственных принципах.
— Я скоро позвоню вам, майор… До полудня…
Камиль разводит руками — спасибо. Перейра кивает: да что вы, не за что.
Эта встреча — его последний шанс, и Камилю это известно. Учитывая дружбу и поддержку Ле Гана и достаточно благожелательное отношение судебного следователя, у Камиля возникает минимальная надежда спастись. Он цепляется за эту надежду, Перейра видит это по лицу майора. И потом, судебный следователь не может скрыть от себя собственное любопытство: то, что говорят о Верховене в течение двух последних дней, настолько странно, что хочется во всем убедиться самому, составить собственное впечатление.