Жестокая конфузия царя Петра
Шрифт:
— Ваше величество король, господа полномочные, сенаторы и старосты, — Пётр говорил ровным тоном, сдерживая себя, но не срываясь. — Прошу изложить представленные пункты на бумаге и вручить её канцлеру нашему графу Головкину. Мы же берёмся рассудить и ответствовать по справедливости, как нам присуще.
Только по справедливости! А справедливость вопиет. Российское войско вернуло Августу польский престол, а самой Речи Посполитой свободу от шведа. Ныне они зарятся на Ригу! На Белую Церковь! На многое и многое, чего николи не имели!
Не имели и иметь не будут! По справедливости. Вот так-то, друг, брат
— Скажи-ка, Феофане, как там на латынском про Юпитера и быка?
Прокопович, встречавший царя в Яворове, лукаво улыбнулся и отвечал без запинки.
— Квод лицет бови, нон лицет йови, то бишь что быку дозволено, то Юпитеру не можно.
— Я поступил как Юпитер, но грешил как бык — истинное слово. А ты, яко духовник мой, отпусти-ка мне мои прегрешения — вольные и невольные. Однако исповедоваться не стану.
— Ныне отпущаеши раба твоего по глаголу твоему с миром, — провозгласил Феофан. Он изо всех сил старался соблюсти серьёзность, ибо слух о царских проказах приехал вместе с ним из Ярослава в Яворов.
«Императору надлежит умереть стоя», — пришла Феофану на память другая пословица. «Императорем стан тем мори опортет». Жить стоя тоже.
Он сказал об этом царю.
— Я и живу стоя, — согласился Пётр. — И буду жить так, доколе хватит сил.
Глава девятая
ОТСТУПНИКИ ОТ ЗАКОНА ХВАЛЯТ НЕЧЕСТИВЫХ...
Когда страна отступит от закона, тоща
много в ней начальников, а при разумном
и знающем муже она долговечна...
Отступники от закона хвалят нечестивых,
а соблюдающие закон негодуют на них.
...Такожде хощет его королевское величество (Август II) полской при нынешнем сенатус-консилии прилежно о том предлагать, дабы Речь Посполитая купно в турскую войну вступила и по надлежащей должности в том участие приняла. И чтоб, по последней мере, от 8 до 10 тысяч конницы с коронного и литовского войска к царскому войску присовокупиться поведены были.
Пётр — Брауншвейг-Вольфенбюттельской герцогине Христине Луизе
...получили мы вашей светлости и любви приятное писание... из которого мы с особливым удовольствованием и сердечною радостию усмотрели, что до сего времяни трактованное супружественное обязательство между нашим царевичем и вашей светлости принцесою дщерию, действительно к заключению и тако свою исправность получило.
Пётр — Шереметеву
...Извольте чинить всё по крайней возможности, дабы времени не потерять,
Пётр — Меншикову
...О здешнем объявляю: что положено с королём и с поляками, экстракт посылаю при сем... Фелтьмаршал уже в Ясах. Господарь волоской с оным случился и зело оказался християнскою ревностию, чего и от мултянского вскоре без сумнения ожидаем, и сею новизною вам поздравляем.
Пётр — датскому королю Фридерику IV
...принц волоский Кантемир за нас деклеровался и по силе учинённого от него самого подписанного трактата себя нам обязал чрез всю сию войну, яко союзник, крепко держатися и со всею своею силою купно со мною против общего неприятеля действовать, яко же он уже действительно с десятью тысячами человек благовооруженных и конных волохов с помянутым, моим генерал-фелтьмаршалом Шереметевым соединился и ещё больше войск к себе ожидает...
Пётр — Шереметеву
...И ежели по указу учинили, то б конечно прежде туркоф к Дунаю были... А ныне старые ваши песни в одговорках, на которое дело я болше не знаю, какие указы посылать... О провианте, отколь и каким образом возможно, делайте, ибо когда солдат приведём, а у нас не будет что им есть, то вас оным в снедь дадим...
Пётр — Меншикову
...Здесь нового к ведению не имею что писать, только что турки к Дунаю ускорили пред нами (которых, сказывают, 60 или 70000 со всем)... И ежели совсем турки на сю сторону перейдут (а ныне несколько пехоты перешло и делают шанец у мосту), то в будущем месяцу чаю быть конечно баталии. Дай, Боже, милость свою.
Пётр — Владиславичу-Рагузинскому
Пишете вы, что провианту у вас достать невозможно, кроме Дунаю. А о том не пишете, в котором месте на Дунаю достать можем... П.С. Проведай, гораздо возможно ль купить в Волоской земли холста на полотки солдатам.
Он стал двухбунчужным пашой и одновременно векилем — то есть доверенным лицом. Словом, персоной.
Гюрбан его украшал пышный султан, турецкая одежда казалась не слишком удобной. Впрочем, ой быстро приноровился и даже стал находить некоторые преимущества.
Ну, например, при большой и малой нужде полы просто раздвигались и подбирались. Да и одеваться стало проще. Слава Аллаху, не надо было наматывать виток за витком: тюрбан был пашинский, то есть цельный, правда, несколько громоздкий.
Покровительствовавший ему каймакам-паша Мехмед Челеби, в отсутствие великого визиря глава кабинета Султанского стремени, снабдил его всем необходимым. Он же посвятил его в ранг паши — это была великая милость, это было много: иные турецкие беи лишь на закате жизни удостаивались двух бунчуков.