Жестокие истории. Сборник рассказов и повестей
Шрифт:
Сергей отбросил книгу и рявкнул: - А ну-ка, вы, пижоны! Какого черта!
Он привстал, ему в широкую грудь и плечи уперлось сразу несколько рук.
– Ах, вы, вонючие опоссумы!
– взъярился он и с усилием, упираясь всем телом, все-таки поднялся, встал на ноги.
– Кому тут башку надо отшибить?
– голос Сергей налился яростью и угрозой.
– Я из вас ишаков, любого раз тридцать лежа выжму!
Непонятная брань и неслыханные угрозы озадачили нападавших, и они отступили, ропща и угрожая.
– Пошли, пошли все в стаечку, ишь разоряются!
–
– За что они тебя?
– спросил Сергей, немного успокоившись и чутьем опытного драчуна уловив, что действий не будет.
Белобрысый, отдыхиваясь после пережитого страха, заикаясь, объяснил:
– Я с ними в карты играл, ну, вот и проиграл им десятку, а они хотели за водкой гонца послать...
Помолчав добавил: - Вот меня и вспомнили...
На пятые сутки приехали наконец на станцию назначения. Выгрузились среди ночи и заняли все станционные помещения. Сергей сидел в углу и читал, и сквозь гул голосов, брань и матерки различал очаги напряжения: там неожиданно начинались и кончались драки.
К нему вдруг подошел предводитель той компании, что приходила наказывать белобрысого.
– Слушай, земеля!
– обратился он к Сергею, - Ты, если что, подмоги нам этой шпане морды набить - он указал рукой на дальний угол зала. Сергей улыбнулся и не стал отказывать, но и рвения не проявил: - Ладно, я посмотрю...
Под утро их вывели на улицу колонной, долго куда-то вели и наконец на рассвете под резким осенним ветром водворили в старинные каменные казармы, а точнее, в армейский клуб, превращенный на время в "карантин".
Служба началась...
В Афган попали в мае. Первое впечатление - горы, жара, пыль...
Красота и мощь природы. Уныние и тоска подневольной жизни. И хотя бы капелька дождя...
Тугой тревожный ветер шевелит на крутых склонах предгорий рыжую выжженную солнцем траву. Лавина летящего спрессованного воздуха, выжимает из человека последнюю влагу, поднимает на воздух мелкие камешки и песок, остро и больно колющие руки и лицо. Горы гудят и, кажется, под неослабевающим давлением, вот-вот сдвинутся со своих мест.
Из маленького окопчика на горе, над казармами, видны речка и дорога, и все окружающее словно гигантская декорация спектакля вечной жизни, освещено с утра до ночи палящим, беспощадным солнцем. Дополняя картину происходящего, черные вороны, планируя, спускаются на землю и расклевывают остатки гречневой каши, черного хлеба, на краю военного городка, за кухней.
А еще выше парят орлы, словно бумажные змеи на невидимой бечевке, неуклонно описывая круги, - они явно боятся приблизиться к нашему жилью и черными запятыми плавают в выцветшем, блекло-голубом небе.
И так день за днем: та же жара, то же стрекотанье кузнечиков, песчаный ветер и та же неутолимая жажда. Время
После обеда поехали на речку. В тряском газике по пыльной дороге спустились вниз и, выставив оцепление, на открытом месте устроили постирушки, беготню и купание. Серега осторожно и с удовольствием перебил вшей, засевших в швах воротника гимнастерки, окунулся в холодную горную речку, и, погружаясь в воду, блаженно булькал, пускал пузыри, ерошил под водой пересохшую кожу под волосами, а когда вылез на берег и обсох, то учуял приятный запах чистого молодого тела. Мышцы рельефно натягивали кожу рук и плеч, все лишнее улетучилось за эти месяцы, и он, ощущая необыкновенную легкость и силу, несколько раз подряд сделал выход в стойку на руках. Неподалеку на берегу стояли деревья шелковицы, и ребята с удовольствием наелись незрелых, но сочных уже ягод...
Под вечер вернулись в лагерь и все были почти счастливы. Сергей с восторгом ощупывал обдуваемое свежим ветерком лицо и думал, что все не так плохо на белом свете, если хотя бы иногда в военной жизни бывают такие дни. И вечер был чудесным. Луна золотой плоской монетой взошла над ломаным силуэтом хребта и ласково улыбалась в полные щеки.
"Было бы так всегда," - подумал Сергей, - "Как сегодня, когда все вокруг кажется приветливым и знакомым. Буду об этом рассказывать там, дома, и вряд ли кто поймет красоту и очарование этих мест... Эх! Сейчас бы на Родину! Пройтись по знакомым улицам, посидеть на скамье в парке, почитать свежий журнал, вдохнуть воздух свободы. Ведь вот же, ко всему человек привыкает, только несвобода страшно тяготит..."
Заснул он со счастливой улыбкой на лице...
Утром всех разбудил сигнал тревоги. Построились, объявили, что днем едут на операцию. Вчера, примерно в километре от их поста "духи" напали на колонну автомашин. Сгорел 43-й БТР, убито двое, ранено пятеро. Деды матерятся и начищают оружие. У местного населения разведка узнала, что душманы по ночам спускаются с гор за продуктами, а утром уходят. Вот и решили их встретить...
Луна светила желтым мертвенным светом, когда они тихо и незаметно окружили кишлак. Сквозь трели цикад, сухо пощелкивая, доносились клацанье затворов и сдавленное дыхание множества людей.
Не доходя до домов метров сто, Серегина рота остановилась, и в кишлак двинулись спецназовцы, шагая мягко и неслышно, вдоль замерших в ожидании, узких улиц.
Тишина стояла первобытная. Шум речки под горой явственно слышен был здесь. Вдруг на окраине кишлака что-то грохнуло, и столб пламени и дыма вырвался из выбитых взрывом дверей!
И тишина мгновенно превратилась в ад: застрочили автоматы, несколько раз бухнул гранатомет и через паузу прозвучали взрывы, часто-часто зачавкал крупнокалиберный пулемет. Кто-то матерясь командовал заходить правее. Несколько человек-афганцев, петляя и припадая к земле, выскочили из-за глинобитного дувала, как раз напротив Сергея.