Жестокие клятвы
Шрифт:
— С возвращением, — протягивает слова Ада, вставая со стула. — Я не могу передать тебе, насколько приятно видеть тебя в моем положении. Ты всегда говорила, что моя жизнь лучше твоей. Что однажды мы поменяемся местами. Ну… — она указывает на комнату вокруг себя. — Добро пожаловать в мою жизнь, сестренка.
— О чем ты говоришь? — мой голос звучит странно для моих ушей, хриплый и скрипучий, гортань болит от криков.
— Это была моя реальность, Ваня, — шипит она на меня. — Мне было четырнадцать, когда наш отец привел меня сюда и заставил смотреть, как его люди групповым изнасилованием
Нет. Мой отец был монстром, но не… он бы не…
— Я вижу, что ты с этим борешься, — она приближается ко мне. Инстинкт заставляет меня отстраняться от нее. Пальцы ног выскальзывают из-под меня, когда я пытаюсь отойти, и кряхчу от боли, когда вес моего тела прижимается к моим плечам и запястьям. Я чувствую, как свежая кровь из разорванной кожи стекает по моим рукам. На ее накрашенных губах растянулась дикая улыбка. Она наслаждается этим.
— Ты отомстила, — говорю я ей. — Ты убила его. Ты убила их всех.
Она смеется.
— Я знаю. Наняла моего дурацкого дядюшку, чтобы он сделал эту работу, а он даже не смог сделать ее правильно. Ему пришлось пойти и взять головы. Больной ублюдок любил ими пользоваться.
О, это отвратительно. Если бы меня не тошнило раньше, то сейчас.
— И что теперь, Ада? — спрашиваю я. — Ты меня тоже собираешься убить?
Она касается моей щеки длинным накрашенным ногтем.
— О нет, сестренка. У меня есть для тебя интересная программа.
Это звучит так же весело, как Эдвард Руки-Ножницы, делающий мне массаж спины.
— Жаль разочаровать. Но моя повестка дня уже полностью расписана.
Ада запрокидывает голову и громко смеется.
— Кажется, мышонок обрел свой голос. Ты всегда была такой кротким и тихим существом, поэтому тобой было так легко манипулировать. Заставляла тебя увидеть то, что я хотела, чтобы ты увидела. Я тебе когда-то говорила, Ваня, что всегда стоит у кого-то что-то взять.
— Ты поэтому забрала Адрика? — я рычу на нее. — Потому что ты хотела что-то у меня отобрать?
Ада издает цокающий звук, грозя передо мной пальцем.
— Речь идет о гораздо большем, чем это. Ты не поймешь, потому что у тебя нет моего видения. Мой драйв. Ты никогда не должна была быть наследницей. Если бы он только узнал меня, я могла бы писать письма и мечтать о лучшем месте. Вместо этого меня пытали, избивали и насиловали. Наш отец называл это специальным предложением «два по цене одного». Купи мать, получи дочь за полцены.
Да, я закончила с картой сочувствия.
— Что ты хочешь, чтобы я сказала, Ада? Ты хочешь, чтобы я извинилась за то, что родилась такой? Позволь мне сказать тебе кое-что: ты не лучше, чем он. Ты хотела отомстить ему за то, что он с тобой сделал. Я могла это понять. Черт, я бы, наверное, помогла. Они не были моей семьей; они были просто людьми, которые пожертвовали свою ДНК, — я прищуриваюсь, глядя на нее. Ну, насколько я могу, один глаз почти опух. — Но ты убила всех в этом доме, — шиплю я. — Эти люди были моей семьей, и они были и твоей тоже. Они позаботились о тебе после смерти твоей матери. Убедились, что у тебя есть все необходимое. Они…
— Ничего не сделали, чтобы остановить это! — визжит она, наконец теряя тщательно выработанный контроль, который она проявляла. —
Я издаю длинный крик, эхом разносящийся по комнате. Она вонзила мне в голени хулиганскую палку с такой силой, что я удивилась, что она не сломала кости. Она снова раскачивается, на этот раз чуть выше на моих ногах. Слёзы текут по моему лицу, когда она делает это снова и снова. Та небольшая поддержка, которую я имела на пальцах ног, исчезла, и я упала, не в силах выдержать свой вес под жестоким нападением. Мои плечи и запястья горят, пока я вишу там, изо всех сил пытаясь дышать, думать и выжить.
— Адриан собирается убить тебя, — обещаю я, закрепляя клятву в своей голове.
Она смотрит на меня сверху вниз, наслаждаясь каждым моментом моих пыток. В ее глазах садистский блеск, который говорит мне, что у меня нет никакой надежды связаться с ясноглазой тринадцатилетней девочкой, которая была моей лучшей подругой.
— Он никогда тебя не найдет, — она облизывает губы. — И даже если он это сделает, к тому времени, как мы с моими людьми закончим с тобой, он уже не захочет, чтобы ты вернулась. Он сейчас почти не хочет тебя.
Ее последнее предложение поразило меня сильнее, чем любой другой физический удар, который она мне нанесла. По злому блеску в ее глазах она понимает, что нашла золото. Есть вероятность, что Адриан вообще за мной не приедет. Возможно, если бы мы поженились, но даже тогда это было бы скорее из чувства долга и обязательств, чем из-за того, что он действительно заботится обо мне или любит меня.
— Скажи мне, — она наклоняется и шепчет мне на ухо, ее губы касаются раковины. — Он зовет меня по имени, когда трахает тебя? Он называет тебя хорошей девочкой? Каково это — осознавать, что он был у меня первым?
Я молчу какое-то время, и она откидывается назад, на ее лице застыло торжествующее выражение.
— Это похоже на это, — с теми небольшими силами, которые у меня есть, я запрокидываю голову назад и бью лбом ей в нос. Она кричит, ее руки летят к лицу.
Стоило того.
Она снова собирается ударить меня хулиганской палкой. Удар, который явно предназначался для моего лица, когда внезапно развернулся ад. Мои глаза закрываются после первого выстрела. Потом еще и еще. Слышу перед собой раненый крик, но глаз все еще не открываю.
Однако я кричу.
— Ваня, — слышу я ангельский голос, зовущий меня сквозь туман ужаса. — Детка, открой глаза. Пожалуйста.
Я не могу. Я мертва. Это единственное объяснение, почему он пришел за мной.
— Пожалуйста, моя маленькая львица, — умоляет ангельский голос, а нежные руки бродят по моему телу.
— Выруби ее, — голос Антона. Мои глаза распахиваются, когда я слышу его сильный приказ. Может быть, это реальность, а не какой-то смертельный сон. Голубые глаза Адриана смотрят на меня, мягкие и обеспокоенные, но я вижу хищника, скрывающегося в глубине. Он злится, но пытается сохранять спокойствие.