Жестокие клятвы
Шрифт:
Ваня Кастеллано, твоя львица.
В этом письме она подписала свое настоящее имя. Дала мне свою личность. Мои глаза просматривают страницу снова и снова. Это доказывает, что Ада никогда не была той, кем я ее считал. Она была не той девушкой, с которой я общался все эти годы.
Тогда зачем притворяться, что она была такой?
Что она получила, выйдя за меня замуж?
Я вскакиваю на ноги и выхожу за дверь туда, где мужчины собрались вокруг кухонного острова.
— Виталий, — выдыхаю я. — Можно
Виталий отворачивается от ноутбука лицом ко мне и кивает.
— На самом деле клонировать устройство записи проще из-за отсутствия встроенной защиты.
— Сможешь ли ты увидеть записи клонированного одноразового телефона? — это натяжка, но я надеюсь, что он скажет «да».
— Это возможно, если у меня есть телефон, — говорит он мне. Я поднимаю палец, пятюсь в коридор и открываю дверь чулана. Взяв изнутри большую коробку, я направляюсь в гостиную и роюсь в ней, пока не нахожу то, что ищу.
— Думаю, телефон сгорел, — я передаю ему. — Но информация все равно должна быть доступной.
Виталий кивает и переносит его в свой ноутбук. В течение нескольких минут он отключил экран сотового телефона и несколько проводов, соединяющих его базовый блок с его ноутбуком. Цифры и буквы заполняют его экран, как сцена из «Матрицы». Его пальцы летают по клавиатуре.
— Итак, одноразовые телефоны пользуются большим спросом, потому что невозможно отследить, кто их покупает, особенно если они оплачиваются наличными. Но одноразовые телефоны, которые клонируют другой телефон, попадают в NOTL, или общенациональный телеграфный список, потому что они помечаются как имеющие повторяющийся номер.
Кензо впечатленно смотрит на ноутбук Виталия.
— Ищу номер телефона и… бинго, — восклицает Виталий. — Есть еще один телефон с точно таким же номером, — он нажимает на оба числа, выводя их на отдельные экраны. — Хорошо, — он указывает на левую часть экрана. — Этому номеру телефона больше пятнадцати лет, — он указывает на противоположную сторону. — Этому номеру телефона всего около восьми лет. На самом деле, ничто на этом устройстве не старше восьми лет. Сообщения, звонки, всему этому ровно восемь лет.
— Что дата? — спрашиваю я.
— 5 июня 2015 года.
Мы все обмениваемся понимающими взглядами. Все мужчины в этой комнате знают мою историю. В том числе тексты и письма.
— В тот день я получил текстовое сообщение с просьбой изменить место встречи.
— Зачем менять локацию? — спрашивает Кензо.
— Потому что Ада не знала, где находится красная ива.
Боже, я такой идиот. Как я мог не видеть всего этого? Ада манипулировала мной с самого начала. Готов поспорить на что угодно, что Ада заблокировала мой номер в Ванином мобильном телефоне, чтобы она подумала, что я ее бросил. И я не стал бы мудрее, потому что все наши сообщения были у Ады как доказательство того, кем она была. Или кем она притворялась.
— Но почему? — Виталий задает вопрос, о котором я думаю. — Она не могла знать, кем
— Потому что речь никогда не шла о нем, — шепчет Антон. — Все это не касается Адриана.
— Тогда о ком речь? — спрашивает Кензо.
— Ваня, — говорю я. — Это все о Ване. — Она никогда не шпионила за мной в пользу Кастеллано, — горько возразил я. — Она хотела, чтобы я в это поверил. Я думаю, она делала чью-то грязную работу. Спиридакос заявил, что E-Ris пытался заполучить свои поставки. Тео Кастеллано был должен поставщикам миллионы, потому что постоянно терял их все из-за неизвестного вора. Это информация, на сбор которой уходят годы. Могу поспорить, что она действительно хотела уничтожить Кастеллано, и тот, кому она подчинялась, был тем, кто это финансировал.
— Итак, ты утверждаешь, что последние шесть лет тот, кто сейчас заправляет всем, использовал информацию Ады?
Я киваю. Телефон Антона звонит, и он идет на другую сторону острова, чтобы взять его.
— Но вот чего я не понимаю, — я в отчаянии щипаю себя за переносицу. — Если они собирались просто призвать к нападению на семью Кастеллано, зачем вообще закапывать их империю в землю? Зачем ждать шесть лет?
Антон щелкает пальцами.
— Разве Спиридакос не говорил, что Тео отказывается от Вани, потому что она ему больше не нужна для брачного союза?
— Ага, — я не уверен, куда он идет с информацией.
— Что, если он найдет еще одного наследника? Кто-то, связанный с ним по крови, но не являвшийся его дочерью.
Я смотрю на него в растерянности.
— Я не уверен, что ты сейчас говоришь.
— Эта маленькая девочка и ее отец? — начинает он. — Их зовут Джонатон и Мэри Тесслер, и это… — он проводит пальцем по своему телефону и протягивает его нам, чтобы мы могли увидеть. — Это его покойная жена Моника.
Святое чертово дерьмо. Я смотрю на фотографию Ады.
— Ты хочешь сказать, что у его предательской жены была совсем другая семья? — потрясенно спрашивает Кензо. Я бы почти в это поверил, если бы не одна маленькая проблема.
— Ада не могла иметь детей, — говорю я им. — Ей пришлось удалить яичники, когда ей было шестнадцать, из-за кисты.
— Что это значит? Кто это тогда? Ее чертов двойник?
Я смотрю на фотографию и качаю головой. Черт, я должен был предвидеть это. У Ады не было двойника. У нее есть близнец.
ГЛАВА 36
Ваня
Иисус. У меня болит голова, и одна сторона лица опухла. Где-то надо мной что-то жужжит, но я слишком устала, чтобы открыть глаза.
Если один из них вообще сможет открыться.
Что случилось?
Помню, я раскапывала могилу Коры… она точно там, а потом…
— Посмотрите, кто наконец проснулся, — тот голос. Я знаю этот голос. — Давай, Ваня, открой свои большие глаза. Я знаю, что ты проснулась. Не притворяйся.