Жестокие клятвы
Шрифт:
— Что ты здесь делаешь? — я спрашиваю их.
Виталий наклоняет голову в сторону Антона.
— Этот ублюдок рассказал нам, что происходит.
Кензо качает головой и пристально смотрит на меня. — Какого черта ты не сказал нам, что происходит, брат. Мы были бы здесь через секунду.
— Это я ему сказал, — ревет Антон. На его губах играет дразнящая ухмылка, но глаза по-прежнему серьезны. Он так же обеспокоен, как и я.
— Я не хотел тебя обременять, — стыдливо признаюсь я. — Если бы я не был таким слабым, ничего
Виталий встает передо мной и кладет сильную руку мне на плечо.
— Ты никогда не будешь обузой, брат. Мы все в этом вместе.
— Да, — говорит Кензо с широкой улыбкой. — Вот почему мы — Братство.
Знаете, Братство. Он произносит последнее слово.
— Мы не братья-одиночки.
Мы втроем некоторое время смотрим на него, прежде чем рассмеяться. Черт, я скучал по ним. Мы все учились в Королевском элитном университете. Это специализированное учебное заведение для членов мафии, основанное Томасом Иванковым. Это нейтральная территория, любой может отправить туда своих мужчин и женщин для обучения в качестве наследников, исполнителей или заместителей командира.
Виталий, Кензо и я были обучены перенимать власть у наших отцов. Антон научился быть моим советцем. Большинство моих людей прошли соответствующую подготовку, как и остальные. У Маттиаса есть аналогичная школа для детей, где они ходят в школу и тренируются с детского сада, но она рассчитана только на братву.
— Хорошо, точка зрения принята, — я вздыхаю с облегчением. Таких друзей трудно найти в нашем мире. Доверие — это слово, которое знают немногие.
— Итак, — начинает Виталий. — В чем тебе нужна помощь, брателло?
— Кензо, ты можешь посмотреть, что можно узнать о том, куда пропала моя невеста? — спрашиваю я его, бросая ему свой телефон. — Там есть приложение, которое отслеживает чип на ее шее, но оно не работает. По какой-то причине сигнал продолжает прыгать повсюду.
Кензо кивает и чувствует себя как дома на кухонном острове, вытаскивая из рюкзака ноутбук и принимаясь за работу.
Я обращаюсь к Виталию.
— Мне нужна информация о смерти Коры Бериши. Ваня недавно запросила папку, но она вся сгорела вместе с моим домом.
Виталий вздрагивает.
— Да, мне жаль этого человека.
Я пожимаю плечами.
— В любом случае, я никогда не чувствовал себя как дома.
Виталий понимающе кивает. Его отца узурпировал этот дядя, когда ему было восемнадцать, в Италии, и он так и не смог вернуться. К сожалению, даже с нашей объединенной мощью и охватом, эту битву мы не сможем выиграть. Мы много раз говорили ему, что если бы он захотел драться, мы бы встали на его сторону, но он не хочет рисковать.
— Я посмотрю, что смогу накопать, — говорит он мне и направляется на кухню, чтобы присоединиться к Кензо. Антон поворачивается ко мне.
— Я все еще работаю над установлением личности этого мужчины и его дочери, — говорит он мне. — У меня
— Спасибо, — он качает головой и идет присоединиться к остальным. Тем временем я направляюсь в свою спальню, чтобы посмотреть, смогу ли я найти какие-нибудь улики о Ване. Тогда я об этом не подумал, но мне показалось странным, что она потащила с собой на крышу спортивную сумку. Она крепко вцепилась в неё, не желая его отпускать. Это та самая сумка, в которую она упаковала свои скудные пожитки из дома Кастеллано.
Что она так яростно защищает?
Куда она это положила? Я копаюсь в комнате, ища сумку повсюду. Вот оно. Я нахожу его спрятанным в задней части гардеробной, за коробкой. Присев, я расстегиваю сумку и заглядываю внутрь. Одежда, одежда, еще одежда и… вот так.
Подождите. Это…
Моя рука тянется, чтобы схватить стопку переплетенных, сложенных бумаг. Вытащив их, я сажусь на задницу и переворачиваю их в руках. Бумага и конкретная складка легко узнаваемы. Мои неряшливые каракули можно увидеть в верхней части первой буквы.
Моя маленькая львица.
Я никогда не называл Аду так. Ни разу. Я собирался это сделать, но всякий раз, когда я пытался назвать ее по этому прозвищу, оно никогда не подходило. Вот почему? Развязывая ленту, я перебираю каждую букву, которую в течение многих лет помещал на это дерево. Их десятки, все прекрасно сохранились. Точно такие же, как те, что я держал в коробке в своем офисе на работе. Что это? Внизу есть еще одно письмо, беспорядочно сложенное, с моим именем. Отложив остальное в сторону, я осторожно провожу большим пальцем по бумаге. Оно заплаканное. Проглотив комок, застрявший в горле от нарастающих вокруг меня эмоций, я открываю его.
Адрик
До сих пор я никогда не знала горя. Никогда не знала истинного горя, пока не дождалась тебя у красной ивы.
Прошли часы, и надежда, которая у меня была, начала превращаться из ревущего огня в одни угли и дым.
Я писала тебе снова и снова, умоляя узнать, что я сделала не так.
Я что-то сказала?
Это моя семья? Ты видел меня и знал, кто я?
Все мои сообщения остались без ответа.
Снова и снова, пока, наконец, я не избавилась от телефона, который когда-то связывал меня с тобой.
Ты мальчик, в которого я влюбилась, и мальчик, который разбил мне сердце.
Я не знаю, дойдет ли оно когда-нибудь до ивы, но если это произойдет, знайте вот что…
Ты прощен.
Люблю всем сердцем,