Жестокий хозяин

Мейси Э. Дж.

— Не думай об этом сейчас, — настаивал он, опуская голову, пока я не почувствовала жар его губ на своей шее. — Раздвинь для меня ноги.

Его рука двинулась ниже, распространяясь по моему животу, согревая меня сквозь ткань моего платья.

— Я не могу, — пробормотала я. — Платье.

Не колеблясь, он схватил тонкую дорогую ткань и начал поднимать ее горстями. Когда край платья оказался у меня на коленях, а ноги обнажились, его руки наконец добрались до моей плоти.

— Сейчас же, — Гейвен схватил меня за бедро и широко раздвинул его, скользя до тех пор, пока я не оказалась сидящей, отвернувшись от него, с раздвинутыми ногами и

его грудью напротив моего позвоночника. — Дай мне что-нибудь, чтобы я расслабился, женушка.

Есть только один человек, который может расслабиться, и это, конечно, была не я, потому что, поскольку мои ноги были обхватаны по обе стороны от его бедер, его рукам была предоставлена свобода передвижения, и они это делали. Вздох сорвался с моих губ, когда он медленно продвигался внутрь, разминая мои бедра снаружи, а затем нежную внутреннюю плоть, прежде чем скользнуть вверх, к моей киске.

Моя спина выгнулась дугой, и хныканье покинуло меня. Прижавшись к полоскам на груди, я почувствовала, как напряглись мои соски. Огонь плясал внутри меня, просто ожидая, когда его выпустят на волю, но он все еще держал. Его пальцы поиграл с моими губами, поглаживая то с одной стороны, то с другой, а затем снова вниз, но он так и не отважился проникнуть внутрь. Он не прижимал их к моему клитору и не засовывал их внутрь меня.

Он знал, что делал. Он доводил меня до грани безумия и получал от этого удовольствие. Это было чертовски невыносимо.

— Ты что-то хочешь, любимая? — спросил он после нескольких таких долгих мгновений, когда я распростерлась перед ним, а его руки почти трахали мою киску.

— Да.

Я зашипела, мои бедра дернулись вверх, когда его пальцы, черт возьми, снова чуть не задели мой клитор. Я была чертовски мокрой.

— Я хочу сделать что-то другое, — сказал он со смешком. — Ты доверяешь мне?

Я напряглась от этого вопроса, неукротимое возбуждение, которое охватило меня за несколько секунд до этого угасло, пусть и незначительно. Я прикусила губу.

— Не спрашивай меня об этом, Гейвен, — предостерегла я его.

Ему бы не понравился ответ. Тишина была ответом на мое предупреждение, затем мое тело подняли. Писк вырвался из моего горла, когда меня положили лицом вниз к нему на колени, а подол моего платья задрался вверх, пока моя задница не обнажилась. Шлепок эхом разнесся по заднему сиденью лимузина, и я ахнула, когда жар обжег мой зад.

— Что…

— Не говори. — Низкое рычание Гейвена заставило меня заткнуться на хрен. Это были два слова, но голос, которым они были произнесены, больше походил на голос едва сдерживаемого животного. Низким. Сердитым. — До тех пор пока мы не доберемся до клуба, держи рот на замке, — сказал Гейвен. — Ты можешь стонать, ты можешь плакать, но я не хочу, чтобы слова слетали с твоих лживых маленьких губок, Ангел.

— Гейвен, я…

Шлепок.

Его рука исчезла с моей задницы только для того, чтобы с силой опуститься на чувствительную плоть. Я закричала от первого удара. Второй был менее неожиданным, но все равно таким же суровым. Ладонь Гейвена снова сильно опустилась и еще раз. Он отшлепал меня, воспламенив мою задницу своей дисциплиной. Я застонала, выгибаясь дугой, когда он прижал меня к себе на коленях. Свежая боль обожгла мою задницу, и я тихо задышала, шипя сквозь зубы, ожидая, когда это закончится. Я знала, что так и будет, если дать время.

— Не. Говори. — Слова Гейвена

были отрывистыми и быстрыми. — Это твое последнее предупреждение. В следующий раз, когда ты откроешь рот и попытаешься заговорить без разрешения, я выебу твою задницу прямо здесь, и ты войдешь в клуб с моей спермой, вытекающей из нее, это ясно? Кивни один раз, если да.

Я кивнула, а затем опустила голову ему на колени и быстро задышала сквозь зубы. Я чувствовала, как его взгляд пожирает мое тело. Я была придавлена чем-то гораздо большим и более опасным, чем я сама. Лев и его добыча. Как будто он тоже услышал мои сокровенные мысли, рука Гейвена скользнула по моей заднице, поглаживая то место, над которым он только что надругался.

Мои руки сжались в кулаки, когда я осталась ненадежно сидеть у него на коленях с поднятой в воздух голой задницей — в ожидании того, что он решит с ней сделать.

— Будет больно.

Это был единственный признак, который я получил — единственное предупреждение. Долю секунды спустя его предплечье прижалось к моей пояснице сильнее, чем когда-либо, и его рука опустилась.

Шлепок.

Шлепок.

Шлепок.

Мои ноги рванулись назад, когда я автоматически оттолкнулась, боль стала шоком для всего моего организма. Раньше я думала, что он сильно меня бьет. Это было ничто по сравнению с этим. Мои ногти впились в его штанины. Задыхаясь, я вцепилась в него, чтобы не свалиться с его колен.

Десять. Двадцать. Тридцать. Я сбилась со счета. Он не бил по одному и тому же месту дважды подряд, а вместо этого шлепал меня по всей заднице и затем еще ниже, к верхней части бедер, пока я не почувствовала, что моя плоть горит. Я извивалась на его бедрах, соки моей киски стекали по моим ногам вопреки моей воле.

Вырвался вздох, затем еще один и еще, пока я не начала задыхаться от каждого шлепка. Тем не менее, он продолжал шлепать меня гораздо сильнее, чем я могла справиться, а потом погрузилась в туманную дымку, где боль исчезла. Она исчезла, и ее место заняло что-то теплое. Он бил меня по заднице с обеих сторон, потирая мою плоть рукой, пока я не поклялась, что она уже окрасилась в красный цвет.

Слезы подступили к уголкам моих глаз, и вместе с ними хлынул стыд, я откинула голову на сиденье с другой стороны от его коленей. Я не хотела плакать. Не здесь. Не сейчас. И уж точно не перед ним. Независимо от того, чего я хотела, я чувствовала слезы, когда они стекали по щекам и капали на сиденье.

Он начал нежно поглаживать кончиками пальцев мои голые ягодицы, прежде чем снова ударить меня, и еще одна струйка влаги потекла по внутренней стороне моего бедра. Дрожь пробежала по мне. Мои ноги опустились, а другая рука Гейвена легла мне на верхнюю часть спины, удерживая меня. Я сморгнула влагу, скопившуюся в уголках моих глаз.

Я закрыла глаза, когда осознание поразило меня. Это было то, в чем он нуждался — в чужой боли. Моей боли. Это не только возбудило его, но и принесло какое-то болезненное чувство облегчения. Стыд. Смущение. Унижение. Все это пронзило меня насквозь.

Почему? Потому что мне это понравилось. Потому что, несмотря на неправильность всего этого, нельзя было отрицать, что если бы Гейвен просунул руку мне между ног и скользнул пальцами в мое влагалище, он нашел бы меня открытой и готовой. Я была чертовски мокрой. Мои соски были твердыми. Я жаждала — я хотела — чего-то более жесткого, мрачного. Большего. Я хотела, чтобы он причинил мне боль.