Жестокий лес
Шрифт:
— Не мои это лошади, — вдруг сообразил Андрей и густо покраснел. — Дядьки моего, а вы, если не верите…
— Подожди, — приступил к нему Горянский. — Родного дядьки кони? И Коршун, я так понял, именно к нему приезжал в ту ночь?
Кровь отхлынула от лица Андрея. Сказал гневно:
— Можете не верить мне, потому что и Коршун — мой родной дядька. Брат матери, вот кто он! А я живу у дядьки Северина, потому что мать умерла, а отец в Красной Армии.
Он хотел еще добавить, как надеялся встретить отца среди них четырех, но горло вдруг перехватило, он задохнулся, на глаза набежали слезы, и Андрей отвернулся, чтобы этот недоверчивый солдат не заметил их.
— Ты что, с ума сошел? — дернул Горянского за галифе Васюта.
Горянский зло посмотрел на него, многозначительно кашлянул, глянул на Бутурлака, но тот махнул рукой:
— Отставить, Горянский!
— Слушаюсь! — ответил мрачно, но было видно — остался при своем мнении.
— Вперед пойдет Сергейка, — предложил Андрей, — он скажет бандерам, что мы увидели вас и пошли следом. А я буду все время с вами…
— Предлагаешь себя заложником! — невесело усмехнулся лейтенант. — Не надо, парень. Вот что, — сказал решительно, — вперед поедете вы все трое, потому что иначе постовые могут что-нибудь заподозрить.
Мальчики поймали и распутали лошадей, сели верхом, разведчики вереницей двинулись за ними.
Фрось, услышав фырканье лошадей, выступил из кустов.
— Это вы, хлопчики? — крикнул.
— Дядя, там… — притворившись взволнованным, сказал Андрей, — солдаты! Мы видели — несколько солдат обогнули Дубовую поляну и подались к болотам.
— Ох, боже мой! — захлопотал Фрось. — И много их?
— Трое или четверо.
— Точно, они. Ну-ка, хлопцы, вылезайте из кустов, за мной! Так говорите, что к болотам от Дубовой поляны подались? И как давно их видели?
— Да только что, дядя… Мы сразу же на коней — и сюда. Как вы велели.
Из кустов вылезли еще пять человек, одетых в ватники. Лица заспанные, недобрые.
— Ты, Сидорчук, давай к лесничеству, прошу пана, — распорядился Фрось. — Предупреди наших, чтобы поторапливались. Мы их, разведчиков, с тыла, а они с фланга; прижмем к болоту, никуда не денутся. Давайте, хлопцы, потихонечку за кустами, за деревьями, как тени, прошу пана. Мы сейчас этих советских вояк накроем. В спину им ударим, в спину, прошу пана, так, чтобы не убежал никто.
Бандеровец с карабином схватил Серко за уздечку.
— Ну-ка слезай! — приказал Андрею.
— Вы что? Не отдам коня, я дядьке пожалуюсь.
— Слезай! — замахнулся тот палкой.
— Потише, — перехватил его руку Фрось. — Я ведь говорю — тихонечко, прошу пана, ты тенью будь, растворись в лесу. На коне тебя за полверсты видно, а должен за кустами… Ну, чего стоишь? — обозлился он вдруг. — Я сказал — к лесничеству!
Бандеровец с карабином шепотом выругался, но отпустил уздечку. Фрось махнул рукой и побежал по тропе, что вела к Дубовой поляне, за ним остальные четверо.
Бандеровец с карабином двинулся направо, где начинался молодой сосняк. Остановился, пригрозил Андрею кулаком.
Проехали немного, Андрей соскочил с коня, передал повод Филиппу. Прислушался. Тихо, будто и не было здесь никого, только дятел долбит сухую ветку.
— Ждите, — шепнул Андрей и юркнул в чащобу.
Продрался сквозь густой орешник, которым заросли подходы к Змеиному яру, побежал к ольшанику, где оставили разведчиков. Вдруг дорогу ему преградил Иванов.
— Вы? — удивился мальчик. — Должны ведь ждать там…
Сержант снисходительно улыбнулся:
— Ребята ждут, а я хотел вас подстраховать, чтобы чего не случилось. — Он засвистел дроздом, прислушался и свистнул еще раз. — Сейчас будут здесь, — объяснил. — А ты молодец, здорово обдурил бандеровцев!
Невдалеке засвистел дрозд, и из-за деревьев выскользнули разведчики.
— Подождем немного, — предложил Бутурлак, видя, как тяжело дышит Васюта.
— Нет, — запротестовал тот, — нельзя тратить время! Они пробрались через орешник к лошадям.
— Дядя, ко мне, — похлопал по крупу Белки позади себя Сергейка. — Садитесь, дядя, держитесь за меня, я крепкий.
Горянский помог Васюте сесть сзади Сергейки. Старался не смотреть мальчику в глаза — наверно, корил себя за подозрительность, — но, встретив открытый взгляд Сергейки, дружелюбно улыбнулся. Взял кобылу за повод и хотел уже двинуться, но Иванов остановил его:
— Садись и ты. — Похлопал Серко по широкой спине. — И вы, товарищ лейтенант. Бандеровцы могут возвратиться, увидят следы…
— Резонно, — похвалил Бутурлак.
— Вы — ко мне, — позвал сержанта Филипп.
— Но ведь… — засомневался тот, — нас семеро…
— Я пойду впереди, — предложил Андрей. Покачал босой ногой: — Такой след никого не насторожит.
Иванов сломал ветку, осмотрелся вокруг, замел следы. Легко вскочил на Вороного.
— Поехали! И пусть все будет хорошо.
Солнце высоко поднялось над лесом, рыба клевала плохо, но Гришка упорствовал, бросал и бросал блесну, надеясь, что вытянет хотя бы подлещика. Здесь рыба брала всегда, сегодня же как отрезало. Это сердило. Хотел похвастаться перед Андреем. Все же братец убежал вчера в ночное с Демчуками, нашел себе компанию, такие же голодранцы, как и он сам. Вон чего-то с утра оба крутятся на берегу.
Он понял, что улова сегодня не будет. Тяжелая лодка шла медленно, наконец раздвинула носом камыши и ткнулась в песок.
Гришка вытянул весла, положил аккуратно вдоль бортов, выскочил на берег. Сдвинул соломенную шляпу на затылок, прищурился, подставил солнечным лучам веснушчатое лицо. Постоял немного. Хорошо жить, на свете, когда греет утреннее солнце и можно ничего не делать.
Если бы еще не задачки!
Мать опять будет сердиться, что не решил ни одной. Ну, поругается и перестанет, ему не впервой.