Жестокий лес

Самбук Ростислав Феодосьевич

— Чего тебе? — Воткнул топор в колоду, потянулся к кисету с махоркой — курил он много, от курева усы и кончики пальцев были у него темно-коричневыми.

— Дядя Антон, — быстро заговорил Андрей, — нельзя терять ни минуты… В вашей рыбацкой хижине спрятаны советские солдаты, их надо скорее вывести. Сейчас здесь будут бандеровцы.

Демчук вытянул изо рта еще не прикуренную цигарку, подошел прихрамывая к забору: левая нога у него была немного короче, еще в детстве сломал, и кости срослись неправильно. Советовали поехать

в город к врачу, да где тех денег на врачей наберешь?

Оперся на забор, спросил, внимательно глядя маленькими светлыми глазами:

— Ты что мелешь? Какие солдаты?

Андрея начала раздражать непонятливость Демчука.

— Мы, когда ходили в ночное, натолкнулись на четверых советских разведчиков. Спрятали их в вашей хижине, Филипп и Сергейка там присматривают. А дядька Северин узнал и Гришку к Коршуну послали верхом.

Демчук помрачнел, лицо даже почернело, размял толстыми, шершавыми пальцами цигарку, выбросил.

— Душу бы из вас вытрясти! — сказал угрожающе. — За это бандеровцы всех нас на сук…

Андрей вытащил из-под ватника автомат, повесил на шею.

— Если мы дадимся! — ответил дерзко.

— Дурак ты, вот кто! — вдруг рассердился Демчук. Потер подбородок, обернулся к хате, крикнул: — Катря! Слышишь, Катря!

Жена Демчука, полная, красивая и голосистая, — первая певунья в селе. Удивлялись, почему такая красавица пошла за бедняка, да еще и хромого, но со временем даже самые злые сельские сплетницы притихли, увидев, в каком согласии живут Демчуки.

Катерина Семеновна выглянула в окно, спросила:

— Что тебе, счастье мое?

Вот так всегда: “Счастье мое”, или: “Радость моя”, а он: “Птичка моя певчая…”

— Запрягай Белку, рыбонька, и побыстрее!

— Что так горит?

— Скоро здесь будут бандеры, и не сносить нам всем головы!

Демчук быстро, почти не хромая, взбежал на крыльцо, взял пиджак, карабин, выскочил обратно на крыльцо, жена за ним:

— Дети где?

— Там, — махнул рукой за озеро. — Со мной пойдут… Ты собирайся быстро, вещи возьми самые необходимые, продукты. Поедешь по лесной дороге до Заозерного, у тетки Митри переночуешь, а утром на хутор к сестре. Там и встретимся.

Она стояла, опустив безвольно руки. Вдруг сказала:

— Рассуждайте себе, как знаете… Никуда я не поеду и сыновей не пущу! Что нам делать у сестры?

Демчук подошел к ней:

— Знаешь, что твои сыновья натворили? Советских разведчиков прячут, а бандеры сейчас здесь будут. — Увидев, как побледнела жена, обнял ее. — Не бойся, ласточка, все, ей-богу, перемелется, были бы только живы.

Жена легонько оттолкнула его.

— Чего же ты стоишь? Торопись!

Демчук поцеловал жену. Залез на коня сзади Андрея. Тот пустил повод, и Серко, пританцовывая, двинулся к озеру. А Демчук все оглядывался назад, пока подворье не исчезло за поворотом.

Коршун, выслушав племянника, рассердился.

— Ну-ка, Алекса, позови Фрося! — приказал громко эсбисту[10 - Эсбист — сотрудник службы безопасности УПА.] — длинному и на первый взгляд хилому мужику с внимательными и хитрыми глазами, который торчал в дверях и слушал немного путаный рассказ Гришки.

— Сукин сын этот Фрось! — сказал эсбист уверенно. — К стенке бы его!

— К стенке всегда успеем. Позови, говорю!

Фрось появился минут через пять, протопал тяжелыми сапогами по ступенькам, остановился в дверях, заняв чуть ли не весь проем, приложил руку к грязной полувоенной фуражке:

— Явился по вашему приказанию, друг Коршун!

Коршун подошел к нему близко, пронзительно посмотрел в глаза:

— Прозевал разведчиков?..

— Ни! Нам сынок Северина Романовича сказал, что видел их за Дубовой поляной. Мы прочесали лес до болота, но никого не встретили.

— Этот? — Коршун отошел, показывая Гришку, что примостился на стуле.

— Нет, тот повыше был, курносый…

— Андрей то был, — вставил Гришка.

— Я и говорю, — обрадовался Фрось, — кони хорошие, такие кони только у Северина Романовича могут быть!..

— Почему решили, что разведчики в болоте погибли?

— А куда же им было подеваться? — совсем по-домашнему развел руками Фрось. — Мы же весь лес прошерстили; наверно, они нас заметили и решили пробиваться через болота, а там… сами понимаете…

— Да, через болота им не пройти, — согласился Коршун. — Но ведь мальчишки могли обмануть вас. Вы — к Дубовой поляне, а они провели их через Змеиный яр.

— Но ведь ваш племянник… — покачал головой Фрось, и Коршуну стало ясно, что Фрось был прав: кому же верить, если не родственнику самого Коршуна?

— Вот что, Фрось, — смягчился он, — поднимай хлопцев — и быстрее в Острожаны! Он вас проведет, — кивнул на Григория.

“Может, мне лучше самому?” — подумал про себя, но, вспомнив, что разведчики пробились через все эсэсовские засады и легко в руки не дадутся, решил не подставлять свою голову под пули. Стал распоряжаться:

— Часть отряда пошлешь по дороге левее села, в засаду, отрежут им путь к Темному лесу, а с остальными окружишь рыбацкую хижину — Гриша тебе покажет. Если они там действительно прячутся, — добавил вдруг неуверенно Коршун.

— Там они, там, вот увидите, — просунул голову в двери над плечом Фрося эсбист.

— Ну, с богом! Торопитесь, чтобы преградить им дорогу до темноты, — отпустил их Коршун.

Когда уже выходили, крикнул вдогонку:

— Постарайтесь захватить их живыми, хоть одного. Привезете сюда, вместе допросим.

Эсбист оглянулся, длинное и мрачное лицо его посветлело.

— Будет сделано! — рявкнул воодушевленно.

Андрей, спрыгнув с коня, направился к дверям хижины, но, вспомнив про замок, позвал Филиппа: