Жила Жизни
Шрифт:
Столеров не поверил своим глазам, перед ним лежал на больничной койке знаменитый вор, урка всем уркам, знаменитый медвежатник из Одессы. Столеров улыбаясь выдохнул:
– Кто ж не знает Князя, на всех централах только о тебе и базар.
– Не пуржи, о мне уже давно не слыхать.
Столеров согласился.
– Сейчас не знаю, но лет семь назад, базара хватало, век воли не видать.
Князь осадил его:
– Хорош, суши базар. Как самого – то звать ?
– Столер.
– Как положение в лагере, Столер ?
– Да
– Не торопись, Столер. Не примет меня братва, я для них скурвился. Если вор воевал, значит , сука, значит рожа автоматная. Мусора это все мутят, войну хотят среди воров разжечь, чтобы мы друг друга перерезали.
Князь тяжело вздохнул, продолжил:
– Скоро все лагеря от этой политики кровью захлебнутся. Кто за лагерем смотрит?
– Сережа Ягода.
Князь удивился.
– Знатный браток, мы с ним давно знаемся, ему сейчас, если память мне не изменяет, около семидесяти. Кто еще из бродяг есть, Лентяй, Парамон, Грозный, здесь ?
– Грозный от чахотки умер еще той весной, остальные здесь.
В глазах Князя сверкнул злой огонек.
– Меня сильно зацепили ?
– Порядочно, ты уже здесь без памяти дней восемь паришься, тебя в полном отрубе еще с этапа приволокли.
– Значит , Ягодка обо мне знает, будем ждать гостей. Ты – то здесь, что? За санитара ?
– Да, тубик у меня.
– Понятно, надеюсь, не кумовой.
– Нет, земляк у меня здесь за начальника, он то тебя с того света вытащил.
Князь в очередной раз улыбнулся.
– Ты не поверишь, Столер, меня за всю войну пять раз латали и никогда, ниразу, ни за единый срок, горестно даже.
Столеров почесал затылок, неуверенно спросил :
– Ты что, и награды имеешь ?
На бледном лице Князя появился румянец. Видимо, память о войне ему была дороже, чем вся уголовная жизнь.
– Наград меня всех лишили, браток, а их бы на нас обоих хватило с лихвой, если бы к герою не приставили, наверное, разменяли бы, спасибо командиру полка, отмазал, дали срок.
– За что ?
Война для меня закончилась в Венгрии, слыхал про такую страну ?
– Да.
– Ну вот, потянуло на старое, подломил в одном городке в банке сейф, особисты меня на выходе и запалили. Горестно даже, ведь я почти с самого начала войны как мужик на нашу Родину пахал, взял немного у буржуев на жизнь, и, на тебе.
– Одно не пойму, как так, ты такой знаменитый авторитет, криминал, и на фронт подался.
Князь хитро прищурился.
– Блатовать мы, Столер, будем на воле, я люблю страну, в которой вырос и живу, я не хочу, чтобы нашу Россию – матушку какие – то поганые фраера имели, понял, интеллигент? Все в жизни предсказать невозможно, вот ты думал, что когда – нибудь окажешься за решеткой ? Ведь видно, что паришься здесь не по уголовке, политический ?
– Вроде того.
– И еще ,наверное, учитель.
– Точно.
– Вот видишь интеллигент, что значит школа жизни, вижу людей насквозь.
Столеров удивленно протянул:
– Да…
Князь попросил:
– Куревом то не богат, Столер ?
– Нет, но непременно достану.
Князь тяжело вздохнул, и в этот момент в палату, шаркая ногами, вошел вор – Ягода, бросил на Столерова презрительный взгляд, резко приказал:
– Брысь отсюда !
Выходя из палаты, Столеров, услышал, как Князь ненаигранно, радостно проговорил:
– Рад видеть тебя, брат Ягода.
На что Ягода ответил взаимностью:
– Я тоже рад видеть тебя, Антоха Князь. Не ожидал встретить на этом свете.
Столеров вышел из палаты, прикрыл за собой дверь, но им обуяло такое любопытство узнать, о чем будут говорить криминальные авторитеты, что он прильнул ухом к двери.
Ягода, хриплым старческим голосом монотонно заговорил:
– На братву зла не держи, молодые они еще. Как тебя сюда угораздило, ведь ты у нас начал новую жизнь ? Или в армии тоже криминал имеется?
– Нас ведь не исправишь, Ягода.
– Но ты ведь решил исправиться сам, тебя ведь никто не заставлял за автомат браться. По всей видимости, братва тебе надоела, потянуло к мужикам.
– Зря ты так, Ягода. На фронте нашей братвы хватало, мы Родину защищали от этих фашистких петухов.
Ягода по – старчески хохотнул.
– Ну рассмешил, князь, когда вы все патриотами стали, теперь небось вас козырней нет среди порядочной братвы, герои, твою мать! О какой Родине ты мне жуешь, Антоша ? Мне до фени, кто над нами будет стоять, что Гитлер, что Сталин, я – вор и буду воровать при любой власти, я – вор и горжусь этим. То, что ты и те ,кто воевали хотят думать, что достойны нашего воровского круга, то глубоко в этом заблуждаются, вас будут мочить во всех лагерях и пересылках, вы – те суки, которые защищали тех мусоров, которые охроняли ваших братьев в лагерях и заставляли жрать их гнилую пайку. Не мне тебе говорить, сколько гнида Сталин людей за зря сгноил с этого света. Мое мнение ты знаешь, скажу по старой дружбе правду, в лагерь не поднимайся, защитить я тебя не смогу, замочат, на санчасти конечно не тронут, на крест руку не поднимут, святое.
Было слышно, что Ягода поднялся с кровати.
– На вот, табаку тебе принес и хлеба немного.
Князь спросил:
– Неужто ты не понимаешь, что вся эта война между нами – ворами на руку мусорам?
– Может и на руку, Антоша, но есть наш воровской закон и ты знаешь, что ожидает тех, кто его нарушает и предает своих братьев, только порядок может сохранить наше братство, не в окопах надо было блатовать, а с братвой пайку делить. Мне пора, от души рад был видеть тебя живым здоровым, жаль время для базара маловато, ведь есть что вспомнить, мне тебя будет не хватать, Антоша. Береги себя.