Жила Жизни

Шульга Андрей

– Молодого пора пускать на колбасу.

Они оба покосились на Крысу, на молодого парня двадцати пяти лет, пришедшего недавно в лагерь с небольшим сроком. Он не знал , бедняга, что его взял Лохматый в качестве продовольствия. Рог посмотрел по сторонам, тяжело выдохнул.

– Через час стемнеет, потом его грохнем.

Отряд деревенских охотников, облачившись по всей форме для охоты, на лыжах двинулись за беглецами. Через полчаса поиска, отряд разделился на две группы по три человека. Одну группу возглавил Колистрат, он всегда выделялся из всех деревенских стариков рвением покомандовать, с ним ушли два старых охотника. Вторую группу взял на себя дед Пантелей, с ним ушли братья близнецы –

Митрофан и Кузьма. Через несколько минут пути дед Пантелей указал молча, взмахом руки на две кривые лыжни, рядом с ними примятый снег, третий явно бежал рядом с лыжниками, верней пытался бежать, так как увязал в неглубоком снегу. Дед Пантелей изучив следы вслух высказал свою мысль:

– Сдается мне, что это наши гаврики. Быстро двигаются, сразу видно зажравшиеся зэки, расконвоированные, отличаются от тех, кто лес валит.

Кузьма заметил:

– Далеко , наверное, не ушли. Один без лыж.

Митрофан вставил свое мнение:

– У них было преимущество во времени – целая ночь.

Дед Пантелей заключил.

– К утру достанем, может ночью, кто знает, но судя по следу, пошли к Кваркушу.

Дед Пантелей двинулся по следу. Кузьма рядом с ним спросил :

– Деда Пантелей, а какой им резон идти к Кваркушу, там ведь река не замерзает – быстрая, горная?

Пантелей усмехнулся в седую бороду. Ответил вопросом:

– А ты сам подумай, ведь река горная.

Кузьма сразу догадался и ему стало стыдно, что он не сразу понял, почему беглые направились к Кваркушу, вслух произнес:

– Урал, горы, переход через перевал и их уже никто не достанет.

Объезжая толстую сосну Пантелей проговорил:

– Смышленый ты , Кузьма, учиться тебе надо. Могу добавить к этим побегушникам вот еще что, они идут именно туда, куда нужно, они знают дорогу, другие ведь по незнанию бежали всегда в сторону Коми, к ненцам, о которых слышали через десятое коромысло. А эти идут наверняка, мне даже интересно посмотреть на этих умников, хрен их раздери в десятом колене.

– Эту ведь дорогу знают только наши, деревенские.

– В том – то и дело, Кузьма, в этом весь мой интерес.

В разговор вмешался Митрофан:

– Что на этих выродков смотреть, деда Пантелей, на продовольственных складах они ошивались, их сам Шляхтин выкормил на свою голову. Что, ниразу их не замечал , деда Пантелей?

– Не в этом дело , сынок, видеть – то я их видел, мне узнать хочется, кто их надоумил идти к горам.

Кузьма резко остановился, поднял к верху руку, давая понять остальным, чтобы остановились и молчали, впереди, среди кустов и деревьев виднелась поляна. Был уже полдень и поляну заливали солнечные лучи, на поляне стояла Лосиха с Лосенком и аккуратно срывали своими большими зубами тонкие веточки молодой березы. Со стороны казалось, что мать Лосиха учит свое дитя как нужно есть побеги молодой березы. На солнце их рыжекоричневый цвет отливал золотом и слепил глаза. Все трое стояли как зачарованные, наблюдая за таким идеальным семейным обедом. Для охотников, повстречать Лося, было большой удачей. Спецально для этого деревенские мужики сбивались в артели и по несколько дней, отматывая по Тайге не один десяток километров в поисках корабля Тайги. Митрофан вскинул свой карабин и прицелился. В этот момент его движение заметил Кузьма и неожиданно ужаснулся от его затеи , в нем почему – то не сработал инстинкт охотника, хотя в другой ситуации он бы постарался пристрелить обоих лосей, так как это бы было большой добычей для всей семьи, о нем бы долго говорили мужики в деревне, но он поступил иначе. Напрягся весь, как пружина вытянулся во весь рост, чтобы дотянуться до брата и повалился на него в тот самый момент, когда тот собирался нажать на спусковой крючок. Оба брата повалились в снег, ружье Кузьмы перевернулось за спиной и он прикладом со всего маху ударил Митрофана в лоб, от чего тот чуть было не потерял сознание и пришел в бешенство вдвойне. Сразу перевернул Кузьму на спину и ударил кулаком брату в нос, и стал его лупить кулаками по лицу, приговаривая:

– Убью, Кузька, бесов сын. Убью, сучье отродье, сто хренов тебе в задницу !

Дед Пантелей вовремя подоспел Кузьме на выручку, Митрофан был в такой ярости, что действительно мог забить родного брата насмерть. Он дернул его за шиворот старого полушубка и со всей силы дернул Митрофана в сторону, тот отлетел в сторону, но наткнулся на свой карабин, который сразу взял в руки, поднялся на ноги и направил его на родного брата, который с трудом поднялся на ноги. Митрофан в гневе выкрикнул:

– Проси, сучонок, у брата прощение !

Кузьма сплюнул на снег большой сгусток крови, у него была разбита губа и нос, тяжело дыша он выговорил:

– Митрофан, ты что, я – же твой брат, я не буду просить у тебя прощения, я ни в чем не виноват перед тобой.

Митрофан выдохнул:

– Мне жаль тебя, сучонок !

И начал медленно нажимать на спусковой крючок. Его остановил сухой щелчок затвора. Митрофан резко перевел взгляд на деда Пантелея и увидел перед своими глазами темное, бездонное дуло карабина. Дед Пантелей проговорил:

– Эй, лихой малый, не балуй, это не повод для братоубийства, опомнись Митрофан! Пожалей мать, отца, ты что делаешь, антихрист?

С трудом давя в себе ярость и глубоко дыша от волнения, Митрофан проговорил:

– Он сам меня чуть не убил, он на меня первый накинулся. Вон смотри, лоб мне весь разбил, хочет взять надо мной верх. Не выйдет Кузьма, я все равно тебя сильней, и старше, хоть и на несколько минут.

Дед Пантелей понял гнев юного мальчика, ставшего не по годам зрелым мужчиной в делах и жизни.

– Митрофан, не горячись, ничего такого он не преследовал, он просто не дал тебе убить лосиху с лосенком.

– Это отдельный разговор, деда Пантелей.

– Нет , сынок, Кузьма захотел спасти этих животных, поэтому поступил так. Опусти карабин и помиритесь.

– Пусть сначала он скажет что хотел.

Кузьма усмехнулся разбитым лицом, нагнулся, взял в руки снег и приложил один комок к разбитому носу, другой – к разбитой нижней губе, ответил со смехом в голосе:

– Мне стало жалко лосей, Митрофан, ты мой брат и ничего плохого я против тебя не помышляю, будь кем хочешь.

– А зачем меня прикладом огрел ? Что , теперь, когда чего захочешь сделать будешь бить меня по голове, что под руку попадется ?

Кузьма выкинул в сторону окровавленный снег, кровь свернулась и перестала идти, он от души засмеялся, шутя выкрикнул:

– Точно , брательник, дрова буду колоть, поленом буду бить, бабу в соседней комнате топтать, тебя хреном колотить.

От заразительного смеха сперва начал хихикать, а затем и тоже рассмеялся Митрофан, опустил карабин, оперся на него и начал от хохота раскачиваться в разные стороны. Дед Пантелей убрал за спину свой карабин и тоже стал смеяться, приговаривая:

– Ой, сорванцы, ой дураки, ну вы и кренделя !

Митрофан заливаясь от смеха то и дело выкрикивал:

– А я тебя чуть было не пристрелил как лося, а он животных, оказывается , любит, бабу топтать….. меня хреном колотить……!

На что Кузьма тоже ухахатываясь, приговаривал:

– Точно топтать да колотить, ведь под рукой у меня ничего другого не будет при топтании.

Его приговаривания придавали всей компании еще большего смеха. Первым остановился от смеха Митрофан. Серьезно проговорил: