Жилец
Шрифт:
— Сама знаю… Протяни руку, там бутылка с водой стоит.
Глотнув минералки, я немного успокоилась.
— Ты не обиделся?
— На что?
— Ну, насчет приставаний к моему парню…
— Я, скорее, был польщен, — совершенно серьезно ответил он и улыбнулся краешками губ. — Все хорошо. Правда.
И тут заверещал городской телефон.
— Да как же вы меня достали! — взвыла я и подскочила — база-то в коридоре, поди еще дойди, не навернувшись в темноте, а я как раз трубку на подзарядку поставила. — Да, теть Люся, что-то случилось? Что это вы так поздно, вы ведь ложитесь засветло…
И отключила стационарный телефон.
— Спасибо, что не ушел, — сказала я, примостившись под боком у Дениса. — Ты был прав: я как девушка с мешком золота на большой дороге…
— Ничего, Вер, — негромко произнес он. — Я же сказал, что не уйду, пока сама не прогонишь.
— А собирался!
— Я только сказал, что хочу съехать, но ты меня не отпустила, — абсолютно серьезно ответил Денис. — В любой момент скажи мне — уходи, — и я уйду. Правда.
— Нет… — я уткнулась в его плечо. — Не уходи. Ни за что не отпущу…
— По-моему, — сказал он после паузы, — вчера мы уснули на одиннадцатой серии.
* * *
Разумеется, родня не оставила меня в покое. Телефон пришлось включить, заказчики-то звонили. А относительно молодое поколение вдобавок умело пользоваться электронной почтой и всем прочим, так что едва я нажала кнопку «вкл.», меня завалило смсками и письмами о моей неблагодарности и прочем. Это я удалила, даже не читая. Вот только близилась годовщина смерти родителей, и я знала, что на кладбище наверняка столкнусь с тетушками. Можно было не ездить вовсе, я никогда не придавала значения этим ритуалам, обычно даже в церковь не заходила, за что меня дружно осуждали, но… надо было исполнить долг, как пафосно выражалась тетя Люся.
— Я с тобой, — сразу сказал Денис, как только услышал об этом. — Но в церковь тоже не пойду. Вот от тетушек отбиться помогу, если придется.
Я кивнула. Мало ли, почему он не хочет в церковь? Может, он вообще приверженец секты Макаронного монстра? Денис никогда не говорил о своей религии, я не видела ни крестика, ни каких-то амулетов, ничего. У него только красивый «ловец снов» в виде полумесяца на окне висел, он говорил, настоящий индейский, не местный самопал, вот и все. А спрашивать я не хотела.
— Ден, там тяжело идти, — сказала я. — Кладбище старое, заросшее, я сама со своей задницей с трудом пролезаю, так тесно между оградками, а тебе…
— Я постою в проходе, — спокойно ответил он, но в глазах его снова сверкнула зеленая искра. — Одну я тебя не отпущу. И не надо наговаривать, отличная у тебя задница.
Я не нашлась, что ответить.
До городка, где были похоронены родители, мы добрались обычным рейсовым автобусом. Водитель оказался нормальным понимающим дядькой и открыл для Дениса
Доехали мы на удивление быстро, потом взяли такси, я по пути купила цветы и налила в бутылку воды из колодца — поставить их, но вот от ворот пришлось уже идти пешком, машины сегодня не пропускали.
— Ден, ты подожди тут, — попросила я. — Неблизко…
— Идем, — сказал он и поудобнее перехватил костыли. Почему-то он так и не заказал себе протез. Или, может, заказал, но его еще не сделали. — Прямо и налево?
— Ты откуда знаешь?..
— Ты сказала, что тут неблизко, а значит, нам туда, по дорожке, — улыбнулся Денис. — Не переживай. Я дойду туда и обратно, приспособился уже.
— Если что, ты говори. Я вот она, — тихо сказала я. — Сможешь за меня схватиться.
В глазах его опять сияла зелень, но я никак не могла понять — меня обманывает зрение? Или это просто отражение — над головами шумели старые сосны и березы…
— Вот они, — сказала я, когда мы дошли. — Все мои… Постой или посиди вон на ограде, а я приберусь немножко. Листьев сколько нападало!
— Я помогу, — ответил Денис. — Дай тряпку, хоть надгробие протру или подмету. Веник есть? На это-то меня хватит!
Мы прибрались (похоже, успели вовремя, тетушек тут еще не бывало), я поставила цветы в вазон и мысленно в который раз попрощалась со всеми.
— Пойдем, — сказала я, когда мы вымыли руки у колодца. — Нам еще обратно ехать. Сильно устал?
— Нет, — ответил он. — Но зверски хочу жрать.
— Тогда терпи до автовокзала, там есть забегаловка.
Мы похромали обратно к воротам, я по пути вызвала такси: Дениса с его ростом и костылями было слишком сложно запихивать в маршрутку и тем более извлекать из нее. И, разумеется, навстречу нам попались мои тетушки, которые явно решили сперва пообедать и пропустить по рюмочке, а потом уже идти на кладбище. Я не поздоровалась с ними, а они со мной. Катя — та вздернула нос и отвернулась. Я же только крепче перехватила Дениса за пояс и сказала:
— Два шага осталось. Вон, машина уже ждет за воротами.
Посовещавшись, мы соблазнили водителя порядочной мздой, и он довез нас до самой Москвы. Я бы и на перекладных добралась, но для Дениса это было слишком тяжело: маршрутка, электричка или автобус, метро, снова автобус… Ну выложила я свою заначку, подумаешь! По пути захватили с собой перекусить в придорожном кафе (водитель волновался, как бы мы ему сиденья не испачкали, но мы угостили его, и он подобрел), вздремнули в пробке, и дома оказались достаточно бодрыми и не вымотанными до предела.
Но это были еще цветочки. С утра мне позвонила тетя Люся.
— Веруся, — сказала она. — Ты уж нас извини, мы старые люди, и мы очень о тебе переживаем! Наши-то все пристроены, а ты осталась одна-одинешенька, ни мужа, ни ребеночка…
Я молча слушала.
— Веруся, это кто с тобой был? Катюшка сказала, твой жилец?
— Ну да, — ответила я.
— А с чего это он с тобой поехал? В доверие втирается, не иначе! Ты смотри, аккуратнее с ним… Да и вообще, мало ли хороших ребят, зачем тебе калека?