Живая вода. Часть 5
Шрифт:
«Всё страньше и страньше». По спине Джарета пробежали бодрящие мурашки.
– Даже если так, я не смогу в тебя влюбиться, Ари.
– Я понимаю, - Арак отодвинулся.
– Я знаю, что это неправильно и мерзко, но ничего не могу с собой поделать... Ганконер рассказывал, что там, в вашем мире, ты умеешь превращать. А ты сможешь превратить меня?
– В кого?
– В кого угодно, - Арак обхватил себя руками.
– Только чтобы я был с тобой.
– Никогда не желай так опрометчиво, - серьезно сказал Джарет.
– Едва ли тебе понравится, если я превращу тебя в гоблина. Или наложу такие чары, что ты будешь считать себя девушкой.
– А по-настоящему никак? - на щеках Арака проступили красные пятна.
Джарет засмеялся.
– О нет, на такое способен только бог, да и то не каждый. Но у меня есть дочь, она очень на меня похожа. И если вы друг другу понравитесь, я обещаю, что не буду мешать вам.
«И это решит сразу две проблемы, - подумал он.
– А с памятью предков мы разберемся потом».
– Дочь?
– глаза Арака просияли надеждой.
– Ее зовут Дарина, - Джарет нежно улыбнулся.
– Я вас обязательно познакомлю. Но ради этого свидания нам предстоит еще немало сделать. И для начала мне нужна новая одежда.
Арак коварно усмехнулся.
– Я возьму у Кратоса.
– Почему ты позволяешь Джарету командовать? Ведь ты старше!
– Лекка смотрела требовательно и с обидой.
– Возраст тут не при чем, - вздохнул Ганконер.
– Я действительно нарушил правило. Понимаешь, Арак сейчас нужен Джарету почти так же, как ты — мне. Это сложно объяснить...
– Я уловила суть, - Лекка отвела глаза.
– Не беспокойся, я постараюсь сдерживаться и не цепляться к Араку. Обещаю.
– Ты настоящее сокровище, - Ганконер прижал ее к себе и поцеловал в макушку.
Лекка прикусила губу. Она не поняла смысла всех слов в угрожающей фразе Джарета, но и того, что поняла, ей хватило. «Этот мальчик мой». Получается, что у фейри тоже есть рабство. И даже страшнее, чем у людей. Ни Джарет, ни Ганконер не считают Арака ровней. Значит, и ее тоже?
«Мы умеем быть благодарными». Но в чем выражается благодарность сидов? Лекке стало не по себе. У нее возникло такое чувство, словно она стоит перед мостом через пропасть. Мост красивый, но сделан из какого-то неизвестного материала. И непонятно, выдержит ли он ее?
В стену послышался стук.
– Пойдем, - Ганконер с неохотой разомкнул руки.
– Время не ждет, а нам нужно еще многое обсудить.
Неспешная беседа вилась, как узор на тончайшем фарфоре чашек. Документы лежали наготове — на отдельном столике, вместе со старомодной чернильницей в форме лилии.
Рианна и Горак сидели с торжественными лицами, готовые выполнить свою роль свидетелей. Джодок ощущал нетерпение Рины и нервозность ее мужа. По дороге в усадьбу напряжение в машине сгустилось так, что Джодок начал опасаться, как бы у Горака не случился удар. Встретивший гостей Кратос держался не в пример лучше, хотя это объяснимо - их роман с Аниалой закончился довольно давно. Покопавшись в личных воспоминаниях Аниалы, Джодок сильно порадовался, что не задержится в этих местах. Постоянно сталкиваться с ее бывшими любовниками ему не хотелось.
И еще один человек в комнате испытывал хорошо скрываемое недовольство — жена лана. Есть сюжеты, неизменные в любом мире. Мачеха и пасынок, к примеру.
Джодок перевел взгляд на Арака, сидевшего напротив. Примечательная внешность у мальчика. Таких полукровок Джодок весьма ценил - самый подходящий материал для экспериментов. Забавно, а ведь он, вполне возможно, был знаком с далекими предками своего жениха.
Арак поднял глаза от чашки и вежливо улыбнулся. А мыслями-то мальчик далеко отсюда. И эта мечтательность в глубине глаз... Знакомые признаки очарованности. В какой-то степени даже приятно, что Джарет и без магии не потерял свою хватку. Или это Ганконер постарался?
– А теперь — обещанный сюрприз, - Кратос улыбнулся и хлопнул в ладоши.
Дверь отворилась.
«Почему они оба? Кратос ведь собирался показать только Ганконера?!»
Джодок медленно поставил чашку на блюдце и только потом поднял глаза.
«Великий Хаос, как он изменился... »
Кратос тоже смотрел на Джарета — с едва прикрытой досадой. Он узнал свой лучший жилет и самую дорогую рубашку с кружевами ручной работы. Эта выходка Араку с рук не сойдет. Год без содержания сидеть будет.
Арак не спеша встал и сдержанно поклонился Аниале.
– В знак уважения к традициям твоего народа, я дарю тебе песню. И певца.
В гостиной воцарилась тишина. Кратос переглянулся с братом. Лан едва заметно пожал плечами.
Ганконер заиграл. Они репетировали всего один раз, и он был недоволен результатом. Мотив вышел слишком простеньким. Да и слова Арак до последнего момента исправлял и дописывал. Одна надежда — на голос Джарета.
Джарет не сводил глаз с Аниалы. Понятно, почему от нее сходят с ума местные мужчины. На вид — чистокровная фейри. Неблагая, зимняя, с серебром волос и ледяным холодом серых глаз. Ничего, он еще растопит эту снежную королеву.
Ганконер закончил вступление, и Джарет запел.
Шёл пустыней знойной человек однажды,
Он под желтым небом умирал от жажды,
А ему всего-то, чтоб в живых остаться,
До глотка воды бы поскорей добраться.
«Если бы я раньше знал, мальчик мой, как ты поешь...» У Джодока пересохли губы. Глотнуть бы чаю, но он не был уверен, что руки не задрожат.
А воды всё нету, а жара, всё суше,
Умирают реки, высыхают души,
Так в глухой пустыне, на краю рассвета,
Вырос новый холмик пепельного цвета.
«Что же ты наделал, мой упрямый принц? Мы могли бы вместе править вселенной, а вместо этого стали пешками в игре Перекрестка. Ты носишь ошейник, а я - чужое тело. Но ты пой, Джарет, пой. Мы еще все изменим, клянусь тебе».
Если ты не хочешь, чтобы я однажды,
С пересохшим сердцем умирал от жажды,