Живая вода
Шрифт:
— Я бы так не смогла, — покачала головой чародейка.
Странница ступила на берег и пошла вдоль него. Феликса шла за ней.
— Как ты справилась с ними? — Элиэн повернула к ней голову.
— Утянула за собой в озеро, — поморщилась чародейка. — Они думали, что я стану Хранителем пути к Острову Жизни, если доберусь до живой воды.
— Ты и стала.
Странница остановилась у исполинского дерева. Это было первое растение, которое Феликса смогла опознать: дуб. Очень большой, очень старый дуб. Одну из нижних ветвей гладко срубили. Сруб был шире Феликсы.
— Сундук
— Что тут странного? — пожала плечами Элиэн. — Этот дуб — воплощение миров, объединенных магией. А срубленная ветвь — мой мир. Там магии нет…
— И что это значит? — смутилась Феликса. — Волшебные народы подарили сундук из этого дуба человеческим чародеям. Элементалям воды, если не ошибаюсь. Если это потребовало такой жертвы, зачем они срезали ветвь?
— Я думаю, никто ее не срезал нарочно, — возразила Странница. — Просто все взаимосвязано. Когда из моего мира исчезла магия… а я начинаю думать, что когда-то она там все-таки была… эта ветвь сама отделилась. Вот, посмотри.
Она показала на маленькое пятнышко гнильцы на краю среза.
— Так что ты была права, Феликса Ферран, — Элиэн улыбнулась широко и радостно. — Тебе было суждено доставить меня сюда. Меня, и тот сундук, и двоих трусливых Древних.
— Сундук! — простонала чародейка. — Он был у Анаштары, когда я утащила их с собой в озеро…
Странница мечтательно погладила шершавый ствол гигантского дерева.
— Кто знает, — произнесла она, — может, так мой мир снова сможет разжиться сердцем?
— Что с ними стало? С Анаштарой и Септагратом? — Феликса устало прислонилась к стволу, потом дернулась — не святотатство ли? — но решила, что великому древу от нее не будет оскорбления.
— Переродились, наверное, — пожала плечами Элиэн. — Этим ведь они тебе угрожали?
Феликса кивнула. Ее передернуло от мысли, что она могла бы сейчас быть новым человеком совсем в другом мире. А хоть бы и в этом — она ведь даже не попрощалась с близкими…
— Почему я не переродилась?
— Не уверена, что знаю ответ на этот вопрос, — Странница сжала губы. — Древние были убеждены, что озеро подействует на тебя, несмотря на магию первоисточников Жизни и Смерти. Но, знаешь, во многих мирах верят, что есть магия сильнее и надежнее той, что дарует миру сердце.
— Это какая же?
— Любовь. Любовь родителей и детей. Жреца и паствы. Мужчины и женщины. Богов и их последователей… Даже любовь питомцев и хозяев. Без нее мой мир развалился бы.
Феликса зажмурилась. Лицу стало горячо, в носу щипало. Слезы стекали по подбородку, капали на ключицу. Значил ли этот ответ, что она осталась лишь потому, что хотела остаться? Или из-за того, что другие хотели?
“Удивительно, что я вообще все-таки оказалась здесь”, — подумалось вдруг ей. Это натолкнуло Феликсу еще на один вопрос.
— Почему ты не убила меня? Тогда, в шторм? Ты обещала.
Странница — или стоило называть ее теперь, когда она обрела дом, хозяйкой? — коснулась шеи и склонила голову.
— Я не собиралась тебя убивать, волшебница. Это были злые слова, и, как любое зло, они были лживы. Я не желала тебе окончательной гибели. Просто в тот миг ты коснулась меня. Помнишь?
Феликса не помнила, но кивнула. Тот случай причинил ей боль, поэтому она не хотела вспоминать и доверилась Элиэн.
— Твое прикосновение передало мне и твое настроение, твои мысли. Ты так сильно себя ненавидела, что и я на мгновение пропиталась к тебе этим чувством. Вопреки тому, что присутствие обоих Древних помогло мне лучше контролировать эмпатию и ее последствия. — Элиэн улыбнулась, погладила чародейку по щеке. — После стольких скитаний и войн я больше не хочу ненавидеть. Я хочу любить, как и ты.
— Мне надо вернуться, — выдавила Феликса.
— Дай мне еще минуту, — попросила Элиэн.
Она отошла на несколько шагов. Феликса проследила за ней взглядом и увидела большой белый камень, обломок скалы. В самой середине красовался надколотый каменный пузырь с щетками прозрачных кристаллов внутри. Элиэн протянула руку, легко, словно это был сахарный леденец, отколола один кристалл.
— Держи, — девушка протянула кристалл Феликсе. — Однажды ты снова столкнешься со смертью. Это поможет тебе справиться.
— Это как? — не поняла чародейка. — Я снова умру?
— Все становится понятным, когда наконец происходит, правда?
Странница взмахнула рукой, и на поле, просматривающее из-за белого камня, приземлился громадный лазурный дракон. Элиэн обняла Феликсу и пошла к нему.
— Постой! Ты ведь вернешься?
Ответа не последовало. Хлопнули исполинские синие крылья, и дракон вместе со Странницей скрылись с глаз.
***
Темный лес мерцал разноцветьем волшебных кристаллов. Данатос продирался через травы и подлесок, едва ли замечая, что вообще происходит вокруг. Временами до него доносился запах яблок, едва подернутый гнилью и пеплом. Тогда оборотень замирал, принюхивался, а потом менял направление, пытаясь мчаться еще быстрее.
Через пару часов он наконец заметил, что некоторые кристаллы светятся ровнее остальных — бирюзовые щетки, растущие у корней самых крупных деревьев. Это от них расплывался запах яблок.
Данатос уже не мог бежать с такой скоростью. Даже от рысцы лапы ныли и гудели. Зато у него было более-менее внятное направление.
Ближе к утру бирюзовые кристаллы потускнели, а потом и вовсе угасли. Оборотень к тому моменту смертельно устал — чего с ним не случалось уже очень давно. Сверхъестественная выносливость его еще не подводила.
С этой мыслью огромная пума прилегла у дерева, чтобы немного передохнуть. И, конечно же, крепко уснула.
***
Феликса не сразу вспомнила, с которой стороны Септаграт вывел их к озеру. Только когда ей попались на глаза сломанные во время попытки бежать ветви, чародейка поняла, где следует искать дорогу к берегу.
Днем лес казался совсем другим. В нем больше не было тревожной мистики и мрачноватого темного великолепия. А еще — лес уже не ощущался таким запредельно древним. Старый, очень старый — но без потустороннего ощущения прошлого, такого далекого, будто его никогда и не было.