Живые факелы
Шрифт:
– А как же без этого? Даже целых три: хроническая сердечная недостаточность, травматическая асфиксия и, естественно, отравление неизвестным веществом. При вскрытии подтвердился последний диагноз. Правда, не совсем так, как я предполагал.
– Что вы имеете в виду?
– Дело в том, что в настоящий момент я пишу диссертацию, тема которой напрямую связана с отравляющими веществами, их воздействием на организм, особенностями симптоматики, зависящей от способа введения, и прочей специфической информацией. Как видите, в данной области мои познания немного шире дилетантских, – пояснил Соболев, – и тем не менее, изучая результаты вскрытия, я не смог определить даже то, каким образом произошло отравление!
– Кого-то из «летальных» больных вам удалось застать в сознании? – задал следующий вопрос Дэн.
– Пока нет. Был, правда, один, – подумав, ответил Соболев, – но сказать про него, что он был в памяти, это слишком громко. Более точное определение – парень сохранил способность передвигаться.
– Как он попал к вам? Если можно, опишите, не пропуская ни одной детали.
– Его привез сослуживец. Приехал на «ЗИЛе» с крытым фургоном. Парни занимались перевозками различных грузов на междугородных рейсах. Тот, что был за рулем, ворвался в приемное отделение где-то около трех часов дня. Я только-только прилег отдохнуть, сутки на ногах ведь не простоишь, а тут пауза образовалась, ну, я и решил вздремнуть. Так он прямо в ординаторскую завалился, давай за грудки меня хватать. Спасай, говорит, товарища, помирает он. Я спросонья понять ничего не успел, а он уже тащил меня к выходу. До крыльца добраться успели, пока мне остановить его удалось. Ну, заставил я его объясняться. Он как начал симптомы перечислять, я сразу понял, что еще один «радужный» в больничку прибыл. К тому времени их уже двое было, и главврач с меня стружку за «летальные» снять успел. Ну, думаю, хана нам всем. Еще один смертный случай за три часа. Где, спрашиваю, дружок твой? В фургоне, говорит. Ему свет глаза режет, в кабине ехать не согласился. Я сам на пропускной пункт пошел. Там охранник наш, Жуков, уже на стреме стоял. Как только меня увидел, шлагбаум поднял, и в сторонку. Он от первых двух пациентов еще не отошел, а тут третий на подходе. Я в фургон полез, хотел на месте больного осмотреть, а то не доведем, думаю, до смотровой, что тогда? – Соболев замолчал, заново переживая события вчерашнего дня.
– Так вы успели больного осмотреть? – поторопил его Дэн.
– Успел. Только что там за осмотр? Темно в фургоне, хоть глаз коли, а больной к дальней стене прижался, дрожит и из машины выходить отказывается. Я дверь пошире открыл, а он как заорет, аж мурашки по коже! Жжет, кричит, больно, и глубже в стену вжаться пытается. Прямо как в фильмах ужасов! Я щелку небольшую оставил, и к нему. Не переживай, говорю, не буду я тебя из фургона тянуть, а у самого мысль возникла, вдруг, думаю, это не «радужный», а шизофреник в стадии рецидива? Что там у него в голове? Солнечный свет его, видите ли, жжет. Хоть и с опаской, но подошел поближе. До руки дотронулся, а она огненная, будто пламенем изнутри объята. Что вас беспокоит, спрашиваю, а он глаза не открывает, будто смотреть на меня не хочет. Я снова с вопросом своим, что болит, говорю, на что жалуетесь? Он глаза-то открыл, а они темно-фиолетовые, почти черные, даже при тусклом свете видно. Тут приятель его к нам присоединился. Стали мы больного вместе уговаривать, чтобы он на осмотр согласился. Только зря время потратили, он на нас почти не реагировал.
– Цвет кожи был обычным? – спросил Дэн.
– Поначалу да. Это еще до того, как мы парня на улицу вывели. Подождите немного, скоро и до этого дойду, – пообещал Соболев и продолжил рассказ: – Я когда понял, что уговоры ни к чему не приведут, приятелю его велел мотор заводить и подгонять машину поближе к приемному отделению. Там, говорю, санитаров вызовем, насильно на каталку друга твоего уложим, и в реанимацию. Он согласился. Видать, порядком намучился с дружком своим. Подогнал «ЗИЛ» к крыльцу, я санитаров крикнул, а сам к больному. Смотрю, он сознание потерял. Ну, думаю, надо спешить. Пока он в себя не пришел, мы его быстренько вдвоем с водителем в палату и перетащим. Не стал санитаров дожидаться. Ухватили мы его за руки, за ноги, хотели приподнять, да не тут-то было!
– Парнишка весом с тонну оказался, верно? – улыбнулся Дэн, вспоминая, как тащил отца Арины.
– Уже в курсе? – ответил с улыбкой Соболев. – Только наш пациент не одну, а целых три тонны весил. Вчетвером еле волоком на каталку стащили! Только и это еще не все. Самое интересное началось, когда мы его к дверям повезли. Внезапно дружок наш очнулся, с каталки соскочил, и бежать. Да, видно, силы на исходе были, недалеко убежал.
– Дальше можете не рассказывать, общая картина мне известна, – остановил Соболева Дэн. – Чем дело закончилось? Я имею в виду, через какой промежуток времени, после того как начались судороги и кожа стала менять цвет, пациент скончался? И успели ли вы выполнить хоть какие-то реанимационные действия?
– В том-то и дело, что нет. Все произошло в считаные секунды. Мы даже добежать до него не успели, хоть он не так уж далеко от крыльца удалился. Остановка дыхания, прекращение сердцебиения. С первого взгляда было понятно, что любые попытки реанимировать больного будут бесплодными. Я санитарам велел в изолятор его везти, а сам к главврачу на ковер. Он наверх доложил, там велели разбираться. Даже приказ отдали, чтоб в двадцать четыре часа диагноз установить и причину смерти в отчете указать. Мы и отчитаться не успели, а больничный морг еще тремя «летальными» пополнился.
– В ближайшие дни кто-то из них обращался в лечебные учреждения с жалобами на плохое самочувствие? Быть может, родственники сообщали об общем недомогании, потере аппетита, бессоннице или о чем-то подобном?
– Ни один из тех, кого постигла столь внезапная смерть, на здоровье не жаловался. Об этом твердили все без исключения родственники. Тем страшнее оказался результат. Сами понимаете, когда человек долго и тяжело болеет, примириться с его смертью родственникам бывает легче, – с тяжелым вздохом произнес Соболев.
– Ну хорошо, с картиной течения болезни все более или менее понятно. Что вы думаете о происхождении данного заболевания? Меня интересует лично ваше мнение, – пояснил Дэн.
– Вам действительно это интересно? – с сомнением повторил Соболев. – Хорошо, я выскажусь, хотя мои предположения скорее всего покажутся вам полнейшим бредом.
Он помолчал, собираясь с мыслями, а потом заговорил. Медленно, неуверенно, словно ему самому было сложно поверить в то, что он произносит.
– Здесь налицо действие какого-то токсина. Нервно-паралитический яд. Причем нового, до сего дня неизвестного вида. Такое ощущение, что в организм человека он вводился постепенно, малыми дозами. В начале течения болезни симптомы слабые, так сказать, предвестники настоящей угрозы. В определенный момент происходит критическое отравление, и человек погибает в считаные минуты. Загвоздка в том, что, для того чтобы возник эффект, подобный тому, что наблюдали мы, яд этот должен был быть введен не позднее, чем за пятнадцать минут до смерти больного. Если только этот новый вид отравляющего вещества не имеет отсроченного действия.
Соболев замолчал, глубоко задумавшись. Дэн не мешал ему, терпеливо ожидая продолжения. Очнувшись от своих дум, Соболев принялся извиняться:
– Простите, отвлекся. Так о чем я говорил?
– Вы сделали предположение, что яд, от которого в Дыбнинске умирают люди, имеет эффект отсроченного действия, – подсказал Дэн.
– Других вариантов я не вижу, – подтвердил свои слова Соболев. – И как помочь этим несчастным, тоже не знаю. Если бы они решились обратиться в клинику хоть немного раньше! Но в России это не принято. К сожалению, конечно.
– Что вы имеете в виду? – уточнил Дэн.
– То, что девять из десяти заболевших граждан, прежде чем прибегнуть к помощи врача, довольно длительный период либо занимаются самолечением, либо ждут, пока само рассосется. И только тогда, когда ни один из этих способов не срабатывает, они нехотя идут в больницу. Да и то не всегда, – покачал головой Соболев.
– Не расстраивайтесь так. Когда-нибудь ситуация обязательно изменится, и пациенты будут прибегать к помощи врачей при появлении первых признаков недомогания, – ободряюще произнес Дэн.