Живые факелы
Шрифт:
– Врачи не понадобятся, просто дайте мне еще воды, – попросила женщина, услышав слова Маши. – Наверное, со стороны я выгляжу глупо? Так и есть. Мне надо было подумать о том, что, если со мной что-то случится, Ванечку некому будет даже похоронить. А я об этом и не вспомнила. Лежала тут, жалела себя, мечтала о смерти.
– Не думайте сейчас об этом, – попросила Маша. – Вам надо беречь силы. И, если вы не возражаете, я все-таки приготовлю вам поесть.
– Спасибо, милая. Вы очень добры, – благодарно улыбнулась женщина и, обращаясь к Дэну, добавила: – Повезло вам с девушкой, молодой человек. Берегите ее, таких людей немного осталось в нашем жестоком мире. Сейчас по большей части встречаются люди с черствым сердцем.
– Вы правы, Татьяна Алексеевна, с девушкой мне несказанно повезло.
– Пойду посмотрю, что есть в холодильнике, –
– О чем вы хотели поговорить? – спросила женщина.
– Вы помните, когда ваш муж почувствовал первые признаки недомогания? – повторил вопрос Дэн.
– Да, конечно. Разве такое забудешь! – Она приподнялась повыше, чтобы было удобнее говорить. – Ванечка пришел с работы, как обычно. Было что-то около шести часов вечера.
– Кем работал ваш муж?
– Он – путевой обходчик. Рабочий день заканчивается в пять. Но бывает, что муж задерживается. Когда пришел, сразу попросил попить чего-нибудь холодненького. Я принесла ему компот из холодильника. Муж любит вишневый компот. Чтобы льдинки в нем плавали. Так я заранее, за час до его прихода, бутылку в морозильную камеру ставлю. Полностью замерзнуть не успевает, а льдинки образовываются, как раз так, как он любит.
«Интересно, осознает ли она, что говорит о муже в настоящем времени. Видно, еще не свыклась с мыслью, что его больше нет», – сочувственно подумал Дэн. А женщина продолжала:
– Ванечка был какой-то подавленный, уставший. Я еще удивилась, первый рабочий день после выходных, а он уже измочаленный. Спросила его. Он ответил, что неважно себя чувствует весь день. Сели ужинать, Ванечка ел без аппетита. Обычно он мою стряпню нахваливает, добавки просит, а в этот раз даже от заливного отказался. Не лезет, говорит. Я забеспокоилась, не заболел ли? Лоб потрогала, а он огненный. Заставила его температуру померить. Термометр показал тридцать восемь и три. Я в аптечке жаропонижающее нашла, дала ему выпить и спать уложила. Нечего, говорю, в телевизор пялиться. Отлежишься, к утру легче станет. Он лег без возражений и сразу уснул. А ночью, часа в три, разбудил меня, попросил еще таблетку дать. Температура, говорит, не снижается. Градусник мне показывает, а там уже тридцать девять. Я предложила «Скорую» вызвать, он отказался. До утра, говорит, подождем, видно будет. Заснуть я уже не смогла. Пролежала с открытыми глазами до шести. Потом решила время зря не тратить, включила компьютер, стала про болезни разные читать. Хотела определить, насколько все серьезно. Ванечка дремал, ворочался с боку на бок, даже стонал негромко. В семь позвонила его начальнику, сказала, что Ваня заболел, на работу не выйдет. Тот еще поворчал: «Кем заменять его прикажешь?» Но я объяснила ситуацию, и он вроде как успокоился. Потом я пошла в курятник. Скотины мы не держим, а курочки водятся. Там я минут двадцать пробыла. Вернулась, а Вани в комнате нет. Позвала его, он не отзывается. Я всполошилась: куда, думаю, пропал? Неужто на работу ушел? Потом смотрю, одежда на месте, обувь тоже. Еще больше забеспокоилась. Стала искать везде. Нашла в чулане. Он на полу сидел, дрожал весь от озноба. Я принялась его уговаривать, чтобы он в постель вернулся, а он не соглашается, мне, говорит, здесь полегче, в комнате слишком светло. Ну, я пошла, отыскала старую ткань портьерную. Она толстая такая, добротная, еще от бабки осталась. Окна в комнате занавесила, тогда Ванечка согласился прилечь. Время уже к восьми подходило. Я снова стала уговаривать его вызвать врача, а он говорит: «Еще немного подождем, не люблю я по больницам мотаться. Залечат до смерти». Даже успокаивал меня, мол, это обычная ангина, на жаре холодного хлебнул, вот и прихватило. Когда в постель вернулся, я, честно признаться, немного успокоилась. Полежит, думаю, оклемается. Но участкового врача все же вызвала. Лист-то больничный надо оформлять. В регистратуре сказали, что врач придет после трех. Ванечка уснул, а я домашними делами занялась. В огороде покопалась, пока не так жарко было. Потом в доме прибралась. Ближе к десяти часам решила еще раз температуру мужу померить. Как на градусник взглянула, чуть в обморок не упала от страха. Ртутный столбик полез за сорок! Тут уж я не выдержала. Давай на мужа кричать, велела собираться. Он отнекивался, но одеть себя позволил. Сам не мог, слабость большая была. До порога еле-еле дошел. Я дверь открыла, а он вдруг вырвался и обратно в дом побежал.
Женщина замолчала, крупные слезы катились по ее щекам. Дэн протянул стакан с остатками воды и спросил:
– Может быть, у вас в аптечке что-то из успокоительных средств имеется? Я могу посмотреть, если вы не против.
– Не надо. Я сейчас успокоюсь. Рассказывать недолго осталось, – отказалась она.
– Остальное я знаю. Кое-что охранник сообщил, кое-что врач. Теперь будет лучше, если вы на мои вопросы ответите. Как думаете, хватит сил?
– Задавайте свои вопросы, – устало произнесла женщина.
– Вы заметили, что у мужа изменился цвет глаз?
– Это уже пока в машине ехали, произошло. Дома с глазами было все в порядке.
– Вы в этом уверены? – переспросил Дэн.
– Абсолютно уверена. Мы полдороги проехали, я в зеркало заднего вида взглянула, Ванечка на меня смотрел. Вот тогда белки глаз цвет и стали менять. Сначала покраснели, а потом фиолетовым цветом залились. Но к тому времени я уже ничему не удивлялась.
– Почему?
– Да потому что поняла, что не простуда это никакая, не ангина, а что-то гораздо серьезнее. И еще поняла, что опоздали мы с обращением к врачу. Серьезно опоздали.
– Какие еще новые симптомы появились в пути?
– Трясло его, как в лихорадке, но, думаю, это от температуры. А больше ничего.
– Он что-то говорил по дороге? Может быть, состояние свое описывал? Например, что головная боль сильная или кости ломит.
– На глаза жаловался. Щипало сильно. Он почти всю дорогу ехал, прикрыв веки. А, вот еще что вспомнила! – воскликнула женщина. – Когда я его в машину сажала, он что-то про ноги говорил. Точно не помню, у меня тогда голова была занята только тем, чтобы усадить его успеть, пока он снова в дом не рванул. Кажется, он говорил: или «ног не чувствую», или «ноги горят», что-то в этом роде. Как думаете, это важно?
– Не знаю. Но мы обязательно проверим, что с его ногами произошло, – пообещал Дэн. – Татьяна Алексеевна, охранник говорил, что муж ваш сам передвигаться не мог, а когда санитаров увидел, то побежал от них, это так?
– Не думаю, что он мог хоть что-то видеть, – возразила она. – Пока мы его по двору вели, он в полубессознательном состоянии был. Мне кажется, он и не понимал вовсе, где находится, а когда ближе к приемному покою подошли, вот тогда и попытался убежать, но из-за санитаров ли, или другая причина была, сказать не могу. Мне показалось, что ему привиделось что-то.
– Почему вы так решили?
– Слишком внезапно это произошло. Шли мы медленно. Он какой-то чересчур тяжелый стал, вдвоем с охранником еле тащили. Я все время в землю глядела, боялась оступиться. Да еще жара эта. Пока по тенечку шли, еще терпимо, а как на солнце вышли, так с меня пот градом потек. А потом Ванечка вырвался, и начался весь этот ужас.
Женщина закрыла лицо руками, будто пыталась таким образом отгородиться от воспоминаний, и зарыдала. Дэн не сделал попытки успокоить ее, давая возможность выплеснуть накопившиеся эмоции. С подносом в руках вошла Маша. Она внимательно посмотрела на женщину, перевела взгляд на напарника, укоризненно покачала головой, но ничего не сказала. Вместо этого сунула ему в руки поднос, прошла на кухню и вернулась оттуда, неся табурет. Поставив его у изголовья кровати, пристроила поднос так, чтобы женщина могла самостоятельно дотянуться до тарелок, и требовательно проговорила:
– На сегодня воспоминаний достаточно. Татьяна Алексеевна, вам нужно подкрепиться, а потом попытаться поспать.
Рыдания постепенно стихли, женщина открыла глаза и вопросительно взглянула на Дэна, точно испрашивая разрешения приступить к приему пищи.
– Еще только один вопрос, – произнес тот. – Скажите, на вашей улице всегда так пустынно?
– И вы заметили? – покачала головой Татьяна Алексеевна. – Да попрятались все. Как про Ванечку моего услышали, так и попрятались.
– Куда? Зачем? Отчего? – наперебой стали допытываться агенты.