Живые из Атлантиды

Серебрякова Елена

Кондратьев вернулся, когда многих начал бить озноб, но поручик принес хорошие новости. Благодаря его матушке всех сразу готов принять на постой местный священник отец Мефодий. Его амбар приспособлен для общежительства, еда там тоже припасена. Собрались идти, и никто поручику не задал ни одного вопроса. Он сам пояснил, что у его матушки горница приспособлена под лазарет, что в столице свирепствует болезнь, вызывающая высокую температуру, кашель и порой беспамятство.

Священник к гостям не проявил любопытства, велел откушать, что Бог послал и укладываться на ночь. Но уже в дверях обернулся и предупредил, что с утра начнет разговор с каждым из гостей.

Так получилось, что у отца Мефодия прожили

больше месяца. Ремонтировали храм, заготавливали дрова, по указке священника помогали крестьянам.

В конце декабря 1917 года генерал Алексеев, бывший военный министр при Временном правительстве, нашедший убежище на территории под юрисдикцией атамана Донского казачества Коледина, написал воззвание ко всем офицерам России. В этом воззвании он призывал ехать на Дон и вступать в Добровольческую армию. Свои воззвания разослал во все крупные населенные пункты, в места дислокации остатков царской армии.

Поздним декабрьским вечером отец Мефодий зашел к гостям и велел всем гостям собраться у стола. Полушепотом сообщил, что завтра все офицеры, кроме поручика Кондратьева и рядового в сопровождении местного пацана Сергуни уходят к грузовой станции Тушино. Там у склада номер 7, спросят полковника Хвостова и сообщат ему кто их прислал.

Полковник Хвостов проверил документы, потом майор побеседовал с каждым и утром выдали липовые документы личности и посадочные талоны. Всех офицеров разъединили и каждый ехал к сбору Добровольческой армии самостоятельно.

Штабс-капитан двигался по железной дороге в обстановке толчеи, хамства и появившегося при большевиках регулярного патрулирования. Иногда, на какой-то станции, скопление народа не позволяло патрулю свободно передвигаться по вагонам и проводить проверку документов. Тогда старший наряда, как правило, в кожаной куртке – одежде, которую Иван возненавидел с первого раза, смачно матерясь, давал отбой, добавляя «на другой станции все равно проверять и расстреляють».

В Туле поезд стоял целый час. Желающих выпустили за кипятком, потом вход закрыли и перед отправлением в эшелон подсадили группу новых пассажиров. В вагон, в котором ехал Иволгин вошли четверо молодцеватых парней с явным уголовным уклоном. Им понравился деревянный сундучок пассажира в шляпе, длинном пальто и в солидном возрасте. Он беспрекословно подчинился и отдал свой чемодан с единственной просьбой не трясти его и не ронять. Новички принялись играть на этом чемодане в карты. Ход игры комментировали такой нецензурщиной, что Иволгин почувствовал себя неиспорченным мальчиком. Когда играть в карты надоело, один из хулиганов углядел в вещах одного пассажира горлышко от бутыли. Ее быстро конфисковали и по всему окружению разнесся запах первака.

– Слышь, народ, кто подаст на закусь кусок хлеба или сухаря? – заорал один из новичков.

– Глянь в сундуке, – посоветовал пассажир с верхней полки.

– Господа! – взмолился владелец сундука, – там склянки для моих опытов. Еды в чемодане нет!

– Вот мы и поглядим, а то и опыты твои сами проведем.

– Это невозможно, – молил бандитов старичок, – в склянках реактивы и кислота!

– Интересно, как она выглядит, – сказал самый резвый бандит и начал ковырять замки.

Ученый весь съежился, но продолжал умолять обидчиков. Иволгин вынужден был отреагировать. Он ударил кулаком в лицо зачинщика, вырвал у него сундук и положил на верхнюю полку. Остальные встали на его защиту, но к Иволгину примкнули другие пассажиры.

Очередной скандал возник ночью. Зачинщиками снова выступили тульские пассажиры. Опорожнив бутыль первача, они захотели пить. Водой с ними делиться никто не стал. Тогда один из бандитов достал наган и два раза выстрелил вверх. Мужчина, судя по выправке офицер, выверну ему руку и отнял огнестрел. Другой вынул нож, но тут

отреагировал Иволгин. Двоих бандитов выволокли в тамбур и в ходе разборки одного из них пришлось выкинуть из вагона прямо под откос. Другой на четвереньках поспешил в соседний вагон.

Поезд приближался к Харькову, когда в вагоне завязалась драка. По какой причине и между кем – Иван не понял. И не понимал до тех пор, пока здоровенный кулак не въехал в его физиономию. Штабс-капитан не любил оставаться в долгу и быстренько лишил обидчика возможности слышать. Видимо в ушах очень сильно зазвенело, если неизвестный в шинели без погон и пуговиц схватился за голову и стал обзывать Иволгина всеми ругательствами, какие знал.

При этом драка все разгоралась, уже многие выпрыгивали из окон, благо скорость поезда была минимальной. Не утихла драка и с прибытием в город Харьков. В вагон ворвались солдаты и стали растаскивать правых и неправых, выбрасывать всех на платформу. А там другие руки уже сортировали толпу: мертвых к мертвым, раненых в сознании и раненых без сознания, женщин, детей, инвалидов…. Иван очнулся уже в больнице. Его голова была наполовину забинтована. Бинт перепоясывал и живот. Позже от сестры милосердия Антонины он узнал, что имеет проникающее ранение в брюшную полость. К сотрясению мозга в его пробитой голове добавлялось самое неприятное – травма левого глаза с возможной потерей зрения. Госпитализации и лечению Иван был обязан своему нейтральному социальному положению, согласно обнаруженных при нем документов. Правда, по факту драки к нему приходили два «кожаных». На их вопросы о цели поездки, месте постоянного проживания, семейном положении Иван дал исчерпывающие ответы, которые запомнил при инструктаже тоже на складе № 7.

Новости с Дона можно было услышать где угодно, но все они отличались друг от друга. Совпадение было в том, что большевики распустили Учредительное собрание; заключили с немцами Брестский мир; признали независимость Украины, которую тотчас оккупировали немецкие войска. Смертельно ранен Корнилов. Его место занял Деникин. Скоро в Харькове будут немцы, Ростов-на-Дону уже заняли.

Иволгин уже мог передвигаться самостоятельно. Выписка или арест могли последовать в любой момент, и здесь свое слово сказала сестра милосердия Скворцова Антонина. Понимая всю шаткость положения Ивана, она предложила пожить у нее в доме, где можно спрятаться. Живет она вдвоем с матерью старушкой.

За время лечения она привязалась к Ивану. Антонина видела, что он не простой заготовитель, каким хочет казаться. В сравнении с другими мужиками, которые считают себя «пупами» и «государственными управленцами», Ивана выделяла стать, речь, благородные черты лица, несмотря даже на уродство глаза. Все это выдавало его дворянское происхождение. Женщина подумала, что мать сможет позаботиться о нем, да и старушке будет не так одиноко и страшно. Иволгину эта идея пришлась по душе, т. к. он чувствовал себя еще слабым и не мог быть полезен армии. Да и доброта Антонины защемила его сердце.

Так Иволгин, вместо служения Отечеству в Добровольческой армии, оказался на нелегальном положении.

Глава четвертая

В ноябре 1919 года Правительство Эстонской республики подписало мирный договор с РСФСР. Советы пытались активизировать деятельность местной компартии, но коммунисты были под запретом. В июне 1920 года Учредительное собрание Эстонии приняло Конституцию. Высшим законодательным органом объявлялось Государственное собрание – однопалатный парламент. Политическая верхушка для данного периода сделала правильный выбор – создано свыше пятидесяти тысяч индивидуальных крестьянских хозяйств. В будущем такая земельная реформа обеспечила выход сельскохозяйственной продукции Эстонии на мировой рынок.