Жизнь длиною в лето. Книга первая
Шрифт:
– Вы задержались на десять минут, - укорил толстяк и недовольно сдвинул к переносице белёсые брови.
– Дорога ужасная, глухомань несусветная, - капризным голоском пропела женщина и с любопытством оглядела Кармель.
Девушка, услышав знакомые нотки в голосе покупательницы, так разговаривала её мать, почувствовала раздражение.
– Дом смотреть будете?
– Ну, домом это строение назвать сложно...
– хмыкнул мужчина.
После смерти бабушки за домом никто не ухаживал и вездесущая трава заполонила двор, высокие кусты лебеды выросли в палисаднике
Покупатели придирчиво обошли строения, походили по саду, состоящему из десятка фруктовых деревьев.
– Давайте глянем, что внутри, - предложил толстяк, с его лица во время осмотра не сходила брезгливая гримаса. Она до зубовного скрежета злила Кармель, хотя её тоже потрясла заброшенность и какая-то сиротская бедность бабушкиного дома.
Кармель отомкнула дверь и пропустила покупателей вперед. В лицо пахнуло застоявшимся воздухом нежилого помещения: пылью, смесью каких-то лекарств и мышами. Кармель помнила этот дом, напоенный ароматом булочек, пирогов и её любимого грибного супа. В детстве комнаты казались ей просторней, уютней, потолки выше, а теперь она обнаружила, что небольшие комнаты заставлены дешевой мебелью начала семидесятых годов прошлого столетия, стены и потолки побелены известью, полы выкрашены дешёвой коричневой краской.
– Сами видите здание далеко не фонтан. Предлагаю за него триста тысяч, - заявил толстяк и засунул руки в карманы.
Мать сказала, чтобы она не соглашалась меньше, чем на шестьсот тысяч. Кармель сама считала: цена матерью несколько завышена и собиралась предложить покупателю среднюю цифру - четыреста пятьдесят. Но не успела открыть рот, как толстяк возмутился:
Дом годен только под снос. Платить за хлам я не собираюсь. И вам больше никто не даст.
Кармель вспыхнула:
– Зачем же вы собираетесь покупать хлам?
Покупатели переглянулись. Толстяк буркнул:
– Маме захотелось деревенского покоя и чистого воздуха.
Женщина закатила глаза и презрительно усмехнулась. Кармель поняла, что старушка просто надоела, и её решили отправить куда подальше.
– Ниже цену я не сброшу, - уперлась она, внезапно возненавидев эту парочку.
Мужчина схватил свою спутницу за руку и вытащил на улицу. Кармель в окно наблюдала, как он размахивал руками, пытаясь в чём-то убедить женщину. Спустя минут пятнадцать толстяк вернулся в дом и, вытирая вспотевшую лысину сообщил:
– Мы подумаем и позвоним вам.
Кармель пожала плечами.
Джип с покупателями отъехал от дома. Кармель вышла на улицу и отправилась к Сашке, выяснить, что с машиной? У двора Кузнецовых возле "Ауди" крутились трое парней. Крыжовник стоял рядом и, прищуривая глаза, курил.
– Саш, ну что там с моей красавицей? Я могу ехать домой?
Кузнецов усмехнулся, выбросил сигарету и лениво процедил сквозь зубы.
– Не-е-а. Завтра поеду в город запчасти куплю,
Кармель, осознав, что ей придется заночевать в доме бабушки, расстроилась:
– Сколько нужно?
Крыжовник, сверкнув зелеными глазищами, ухмыльнулся:
– Тысяч пять не меньше, чек привезу, не волнуйся.
Она достала из сумочки пятитысячную купюру протянула Сашке. Он осторожно взял бумажку пальцами, чёрными от машинной смазки, и сунул во внутренний карман спецовки.
– Девушка, а как вы попали в наши Палестины, - поинтересовался высокий парень в мятой рубашке и грязных джинсах.
Кармель вспыхнула: "Намекает на её еврейскую внешность или просто так ляпнул?"
– У меня бабушка здесь жила.
Квадратный, похожий на шкаф коротышка в спортивном костюме уставился ей в лицо маленькими заплывшими глазками.
– Карамелька, ты что ли?
– воскликнул щуплый, высокий, симпатичный парень в круглых очках.
Кармель присмотрелась.
– Анохин? Гвоздик?
Мужчина засмеялся:
– Ага. А их, не узнаешь?
– Гвоздик показал на неряху и "шкафа".
Кармель покачала головой. Анохин хлопнул себя по бедрам и повеселел ещё больше.
– "Катушка" и Чуча.
Кармель недоверчиво оглядела мужчин. Неужели маленький юркий Толик Егоров превратился в шкафообразного качка, а симпатяга Сергей Панов, который очень нравился ей в детстве, в неряшливого бомжеватого вида мужичка. Детская кличка Чуча сейчас к нему подходила идеально.
– Может... это... отметим встречу, - предложил Сергей и облизнул губы.
Кармель поморщилась, представив общение с бывшими друзьями юности. Крыжовник заметил её гримасу и съязвил:
– Чуча, ты придурок. Карамелька теперь богатая девочка, птица не нашего полёта. Она пьет абсенты и аперитивы. Не лез бы ты со своим рылом да в калашный ряд.
– Да я ничё? Только неплохо бы проставиться за приезд. Это б было по-нашенски, - Чуча шмыгнул носом и подтянул штаны, сползающие с костлявых бёдер.
– Светка вчера завезла натуру, не палево, я бы сбегал - купил.
Кармель вытаращила глаза, последняя фраза прозвучала для неё загадкой.
Сашка Кузнецов засмеялся, глядя на выражение лица подружки детства:
– Продавец Света привезла в магазин заводскую водку, а не контрафактную продукцию кустарей, - перевёл он слова Чучи.
Теперь захохотали друзья.
– Эк, завернул, Кузнец, звучит так, будто зачитываешь протокол в полиции, - усмехнулся Толик.
Кармель открыла кошелёк и обнаружила единственную купюру в пятьсот рублей.
– Банкомат в Захарьино есть?
Чуча сплюнул сквозь зубы.
– Значит, не проставишься? Банкомёта-то у нас немае.
Анохин смутился и попытался урезонить Чучу.
– Чего ты к ней пристал! Хороша встреча друзей детства.
Кармель вспомнила, что в багажнике лежат две бутылки элитного коньяка, они с Леной хотели подарить преподавателю Экономики на день рождения. Чисто из уважения. Но потом дружба подруг разбилась, про коньяк благополучно забыли.