Жизнь длиною в лето. Книга первая
Шрифт:
– Бабушка никогда не жаловалась, - выдавила из себя Кармель.
– Она всегда говорила, что у неё всё хорошо.
Ираида Кимовна постучала по столешнице сухеньким кулачком.
– А мозг включать не пробовали? Что дорогая Асенька не помнит, как ей жилось в родной деревне? Я сколько раз уговаривала Машу: "Скажи зятю, пусть воду в дом проведёт. И не надо самому, пусть местным работягам деньги оставит. Они всё сами сделают". Так нет же. От неё только и слышала: "Ой, ты знаешь, Ираидочка, какой занятой человек мой зять. Да и Асенька вся в делах. А я привыкла. Мне не трудно, справляюсь". Она и умерла так, словно боялась доставить беспокойство. Я лично ещё та штучка, но твоя бабушка, редкой душевности человек - не заслуживала такого отношения.
Кармель сглотнула слюну и спрятала задрожавшие руки под стол.
– Как умерла бабушка?
Ираида Кимовна затушила сигарету, налила в чашку остывшую воду из чайника. Её лицо погрустнело, морщины стали глубже. Даже задорно торчащие волосы поникли.
– Маша держала с десяток кур. Тем вечером она принесла мне яиц. Мы немного посидели во дворе. Маша и говорит: "Сегодня лягу пораньше, что-то устала я". На следующее утро я выпустила Инквизитора во двор, а сама села завтракать. Смотрю в окно, а этот гад сделал подкоп под забором и пролез в загородку к курицам. Я бегом. У Таксы хорошо развит охотничий инстинкт, она может передушить всех кур. Кинулась в загородку, а куры-то заперты в сарае. Я в дом. Уже знала, что найду. Маша не могла не открыть курочек вовремя. Она лежала на кровати, будто спала. Никому из вас хлопот не доставила.
Кармель вздохнула и опустила голову. Ей хотелось плакать, но она стыдилась слёз перед едва знакомой старушкой, которая к тому же осуждала её.
– Твои родители примчались по звонку и так быстро организовали похороны, что мы охнуть не успели. МЧС нервно курит в сторонке. Они ухитрились похоронить Машу в тот же день вечером. Уж как их соседка Маня уговаривала: "Мол, не по-людски хоронить так поздно. Побудьте с покойницей ночь в доме". Куда там! Представляю, сколько денег выкинули из-за спешки. Как только с моргом договорились? В общем, в шесть вечера гроб в могилу опускали. Видно сильно не хотелось твоим родителям оставаться на ночь в Захарьино. Ася отдала нам ключи от дома, сказала: "Возьмите себе всё, что захотите". Маня забрала халаты и кофты, я на память - фото и вазочку из синего стекла. Вот так-то. Был человек, и за один день не стало. А ты чего не приехала бабушку хоронить?
Кармель подняла голову и посмотрела в окно на пышные кусты лебеды.
– Я в поход ходила с друзьями, мама не посчитала нужным мне сообщить.
Ираида Кимовна вставила в мундштук новую сигарету, но зажигать её не стала.
– Вполне верю. Ася держала себя так, будто королева снизошла до нас простолюдинов. Красивая у тебя мать, ничего не скажу, но холодная, как рыба. Копия моей невесточки. Только я не Маша, терпеть не буду. Это она могла полгода пенсию собирать, чтобы съездить к вам в гости с подарками. А потом нам с Маней рассказывать байки, как вы её замечательно принимали. Только не всегда ей удавалось скрыть свою грусть. Один только раз призналась мне, что чувствует у вас себя ненужной, лишней.
Кармель вспомнила потерянный вид бабушки, которая бродила по дому, пытаясь общаться с ними. А у них для неё не находилось времени. И про подарки вспомнила. Она всегда засовывала их в шкаф и забывала. Ей бабушка обычно дарила шёлковые и тёплые шарфики, Эйтану и отцу рубашки, а матери набор полотенец или комплект постельного белья. Белье и полотенца мать складировала в комоде, рубашки носил только Эйтан, а она так ни разу и не надела подарок.
– А сейчас-то чего явилась?
– пробудила собеседницу от воспоминаний Ираида Кимовна.
– Дом покупателям показывала.
Старушка ехидно улыбнулась.
– Попугала покупателей джунглями, сначала надо было порядок навести, а потом товар предъявлять. Ты это, хоть фотоальбомы забери домой, а то ведь новые хозяева выволокут всё на кучу, да и сожгут. Для чужих это просто хламьё.
– Заберу. Надеюсь, сегодня Сашка сделает машину. Побываю дома, вернусь сюда и приведу двор в порядок.
– Ну-ну...- недоверчиво протянула Ираида Кимовна.
– По себе сужу, поэтому и говорю: ты явно ничего тяжелее ложки не поднимала. Хотя... поживём - увидим.
– Старушка прикурила сигарету, другой рукой, похожей на птичью лапку, уцепила чайник.
– Мне пора, Инквизитор заждался. Хорошо, что тебя Маня не видела, она бы за бабушку почище меня отругала. Маня-то её лет тридцать знает.
Кармель проводила взглядом щуплую сухую фигуру соседки. Потом навела порядок на кухне и позвонила Кузнецову.
– Привет, Крыжовник. Как там моя машина?
– Часа через три будет готова. Подходи, заберёшь.
– В трубке слышались голоса Толика и Чучи.
"Алкаши, пьют уже что ли?" - удивилась Кармель.
Вышла на улицу, позвала кошку.
– Кис-кис.
Подождала, животное так и не появилось.
Чтобы убить время, отправилась на поиски фотоальбомов. В серванте на нижней полке обнаружила три альбома: очень старый, в чёрной потрескавшейся дерматиновой обложке, поновее в розовой бархатной и самый большой в синей обложке из плюшевой ткани. Открыла первый. С пожелтевших снимков на неё смотрели молодые и весёлые люди. Одна молодёжь. Строители Бама. Вспомнила Кармель. А ведь ей в детстве бабушка рассказывала, что она познакомилась с дедушкой на стройке. Он водил огромный Белаз, а она работала крановщицей. Кармель нашла фото бабушки. Тоненькая стройная девушка в лёгком шифоновом платье стояла рядом с высоким широкоплечим блондином. Перебрала все снимки. Вот они за свадебным столом такие счастливые. Какая красивая пара: оба светловолосые, голубоглазые, чем-то похожие. Как жаль, что она никогда не видела деда. Он умер задолго до её рождения. Кармель открыла розовый альбом. В нём были собраны детские снимки мамы. "Наверно только у по-настоящему любящих людей мог родиться такой необыкновенно прелестный ребёнок. Да уж мама Ася сначала оказалась чудесной малышкой, потом необыкновенно милым подростком и, наконец, девушкой - настоящей красавицей. Почему же из этой любви выросла махровая эгоистка? Кармель любила мать, но, тем не менее, понимала: да, эгоистка. В третьем альбоме она обнаружила свои фото, Эйтана, родителей, старательно подписанные, с датами, пояснениями. Представила, как бабушка вечерами разглядывала снимки и, может, ей становилось не так одиноко. Кармель сложила альбомы в пакет, переоделась в свою не очень свежую, да еще в пятнах одежду, замкнула входную дверь и потопала к автомастеру за машиной.
Возле двора Кузнецовых Кармель обнаружила уже знакомую компанию друзей.
– Можешь забрать машину, - Александр вложил ключи в руку Кармель.
– Чем это от тебя несёт?
– Он принюхался: - Дымом. Костёрчик жгла?
Чуча с трудом сфокусировал взгляд на ней и пьяно захихикал.
– Ты там часом бабкину хату не спалила?
Толик решил внести свою лепту и, окинув взглядом Кармель, добавил:
– А ты уже не так хорошо выглядишь, как давеча.
Кармель посмотрела на мятые брюки в жирных пятнах, она не нашла утюг, а пятна без порошка не отстирывались и процедила:
– Я, может, первый раз так выгляжу, а вы, судя по всему, каждый день.
– Она села за руль, включила зажигание.
– Саш, спасибо за ремонт.
***
– Ну и надо было сбавлять цену, - заявила мать, выслушав рассказ Кармель о бурьяне в человеческий рост во дворе, огороде и палисаднике.
– Вряд ли мы найдём покупателей на эту халупу.
– Мам, ты родилась в этой халупе, - напомнила ей Кармель.
– Может, съездим, возьмём из дома на память о бабушке вещи и если сами не сможем навести порядок, наймём кого-нибудь. Там люди рады любому заработку.
– А я не хочу это помнить. Кстати, ты свободна, вот и займись бабушкиным подворьем, - нашлась Ася Ивановна.
– И не тащи много старья из дому, достаточно пары вещей на память.
– Мам, а почему мы ничего не сделали для бабушки, она оказывается жила в жутких бытовых условиях?
– Мы предлагали ей переехать к нам. Она не захотела.
– Мать нервно передёрнула плечами.
– Мы собирались...но всё времени не хватало. Да она и не жаловалась, привыкла.
– А ты с чего вдруг такая сердобольная стала? Когда она приезжала в гости, у тебя и минуты не нашлось побеседовать с ней.